Наиболее яркие достижения современной чехословацкой литературы связаны с жанром романа; именно в этом жанре сказано все «главное» о героике, драматизме войны и движения антифашистского Сопротивления. Но и «малая» проза тоже внесла немало свежих штрихов в большую коллективную картину тех лет, которая создается художниками Чехословакии.
Новые авторы принесли новое видение событий, выдвинули новые проблемы. Штурм высот искусства, как и штурм безымянных высот в дни сражений, не обходится без потерь. Есть просчеты и у представленных в сборнике авторов, с именами доброй половины которых советский читатель познакомится впервые. Им приходится идти не по «минному полю» неразработанной проблематики. Наступление «новой волны» чехословацкой прозы о войне основательно подготовлено «орудиями главного калибра» — писателями, ставшими классиками. Это во многом облегчает, но и усложняет задачу тех, кто пишет сегодня. Ибо в искусстве нет проторенных дорог, и каждый хочет сказать свое слово, найти собственную интонацию, собственный «наблюдательный пункт», передать тонкие, еще не замеченные другими нюансы.
1970—1980-е годы составляют новый этап в раскрытии темы войны. Пусть не всё равноценно с эстетической точки зрения в публикуемых нами произведениях, однако они красноречиво свидетельствуют о неослабевающем внимании чешских и словацких писателей к этой важнейшей теме. Они отражают всенародный и интернациональный характер борьбы с фашизмом («Взламывание печатей» Б. Хнёупека, «Братья» Я. Паппа, «Легенда о шахтерском Геркулесе» Ф. Ставиноги), воздают должное воинам Советской Армии-освободительницы («Направление — Прага» К. Томашчика, «Жеребенок с душой человека» П. Шевчовича, «Соната для кленовой скрипки» М. Зелинки).
Книги о минувшей войне продолжают по праву оставаться в Чехословакии в авангарде литературного процесса, ибо содержащееся в них осмысление уроков прошлого ведет к углублению современной концепции истории, концепции личности, Книги эти постоянно стимулируют также рост жанрового многообразия прозы, расширение арсенала используемых в ней средств художественной изобразительности.
Есть несомненная закономерность в том, что прозаики Чехословакии и других стран социализма, пишущие о второй мировой войне, выступают столь часто в качестве разведчиков на литературном фронте в поисках максимального сближения правды художественной с правдой истории, жизни. К этому их побуждает грандиозность и ответственность темы, незатухающее пламя памяти народной.
Документальное начало и углубленный психологизм прозы о войне призваны дать читателю ощущение определенного «момента истины». Истины о днях, которые потрясли мир; истины не просто о крупнейшей в истории битве, но о борении противоположных идеологий, полярных систем моральных ценностей и принципов. А главное — истины о настоящих людях, прошедших жестокое испытание войной и извлекших из этого испытания уроки. Такую истину, продолжая художественное исследование человека и меняющейся социальной действительности, несет литература Чехословакии.