— Наконец-то. Дрогнули зрачки!
Чье-то лицо низко склонилось надо мной. Захотелось спросить, где я и что со мной приключилось, но губы слиплись, а челюсти свело судорогой. Поэтому из моей глотки вырвалось лишь непонятное мычание. Меня явно не поняли, так как я услышал:
— Он что-то пытается сказать! — На что второй голос заявил:
— Да он вообще не говорит, только мычит что-то непонятное. Лишь его брат как-то понимает это мычание.
Надо же! Если бы не пересохшее горло, я бы разоблачил себя несколькими словами. Но неужели нас травили газом только для этого?! Что же произошло? Я начал водить глазами, захрипел громче и попытался встать. Но не тут-то было! Все мое тело и конечности были крепко привязаны к ложу, на котором я приходил в сознание. Первый голос показался озабоченным:
— Может, его отвязать? И он успокоится?
— Вряд ли… Лучше пусть так и лежит!
Второй человек склонился надо мной, и я узнал в нем судового врача. Его правый глаз украшал огромный синеватый фингал, который был виден даже сквозь тонирующую мазь. Я вспомнил недоумение пиратов по этому поводу и как можно жалобнее заскулил. Пытаясь этим скрыть свое желание засмеяться. Вряд ли мне стало смешно от вида разукрашенного лица лекаря. Видимо, наступило облегчение от сознания, что все-таки я еще не на том свете. Жизнь продолжалась! Хоть и в неимоверных трудностях и неопределенных перспективах на будущее, но шла по намеченной судьбой линии. А может, мы сами эту линию выбираем? Когда-нибудь и об этом узнаем. Скорее всего, действительно после смерти.
— Ладно, хорошо хоть не буйствует! — Лекарь успокаивающе похлопал меня по груди. — Сейчас проведем все тесты и отправим его по назначению.
— А стоит ли возиться? — спросил другой человек. Теперь я разглядел и его белый халат, приняв за санитара. — Только время зря потратим. И так сколько на него сил угрохали!
— Возиться стоит всегда! — Судовой врач оттянул мне веки, внимательно всмотрелся и задумчиво добавил: — Хотя бы даже для собственного самоусовершенствования… и успокоения.
И два медика (даже не знаю, как их обозвать) приступили к своим проклятым тестам. Отношение ко мне было как к подопытной крысе. А может, и хуже. Что только со мной не делали! Кололи, щипали, давили, гнули, ломали, шлепали и, кажется, поливали. А я даже не мог просто по-человечески возмутиться. Вернее, мог, но в меру. Так как прекрасно знал, какие реакции должны сопутствовать тому или иному совершаемому надо мной действию. Если честно, то я бы их избил, если бы не был связан. А так приходилось притворяться полностью равнодушным к одним издевательствам и нервно реагировать на вполне безобидные. К концу тестов мое терпение истощилось полностью, и я чуть было и в самом деле не поехал мозгами. Если бы на моем месте был кто попроще, вряд ли бы он выдержал. Все-таки этот судовой врач хоть и с подбитым глазом, но явный специалист своего дела. Да и второй тоже.