Огороженный высоким забором большой двор Жебира был тщательно подметен и побрызган водой. Зикир решили провести именно здесь, а не в тайном убежище Жумы. Это давало возможность и больше привлечь сектантов к участию в нем и оградить от лишних посетителей резиденцию шейха.
Члены секты приходили небольшими группами и поодиночке. Здесь были и коренные божьи будильники и вчерашние божьи усыпальники-топтуны. Всех их теперь объединил под своей высокой рукой великий Жума. Тихо переговариваясь, сектанты рассаживались на бревна, на скамьи, поставленные вдоль забора. В углу двора для Жумы было сооружено нечто среднее между троном и трибуной. Отсюда он сможет великолепно видеть все, что произойдет на территории, очерченной забором. У подножия трона-трибуны лежала огромная куча самых разных по величине и по форме консервных банок. Тут же стоял гигантский барабан. В руках у Жумы был будильник.
Двор постепенно все заполнялся и заполнялся сектантами. Увидев шейха, они благоговейно складывали ладони и отвешивали земные поклоны.
Вдруг будильник в руках Жумы резко зазвенел. Все вздрогнули и вскочили. Это был сигнал к началу. На середину двора выбежал мюрид в красной феске и черной маске. Все уставились на него, а он — на Жуму. Шейх должен был первым произвести шум и первым сказать слова заклинания. Он так и сделал: со всего маху шмякнул будильник о землю и торжественно возгласил: «Проснись, всевышний!»
Мюрид в маске высоко подпрыгнул, яростно саданул пятками о землю и закричал что было мочи:
— Я жаббр! Я жабр-р-р!
Сектанты взялись за руки, пошли хороводом и начали тихо мычать. Постепенно мычание все усиливалось и усиливалось, а движение хоровода убыстрялось. Время от времени раздавались выкрики:
— Ов! Бов!
— Бов! Ов!
— Нам всё нипочем!
— Нам всё нипочем!
— Тарта-парта!
— Парта-тарта!
— Я жаббр!
Хоровод раскручивался все сильнее и сильнее. Наконец он приобрел вихревую скорость. И тут от него начали отскакивать отдельные сектанты. Но почему-то они отскакивали только так, что со всего лета врезались в подножие трибуны-трона и валились на кучу консервных банок. Схватив несколько банок, сектант не вливался в хоровод, а продолжал выступление по индивидуальной программе, стараясь произвести как можно больше шума уже не только криком, но и громыханием банок. Вскоре хоровод совсем рассыпался, и все перешли к сольным номерам.
— Тарта-парта!
— Ов-бов!..
— Я жаббр-р-р!
— Подъем!
Весь двор гудел. Дом ходил ходуном. Забор, казалось, вот-вот повалится.