Не торопясь, проделав все это под восхищенными взглядами публики, гроссмейстер наконец подошел к небольшой фанерной трибунке, откашлялся и начал:
— Прежде чем поделиться с вами своими соображениями о предстоящем матче, я считаю своим долгом рассказать вам об успехах нашего хоккея. Без этого картина приближающейся шахматной баталии была бы неполной, а прогнозы относительно исхода баталии — неосновательными.
Итак, несколько слов о лучшем в мире советском хоккее… Старшинов, Харламов, Михайлов, Лутченко и многие другие — эти имена знают сейчас всюду. Рагулин весит сто десять килограмм, и это еще никому не удалось опровергнуть. А знаменитый Фирсовский щелчок! Мы были одиннадцать раз чемпионами мира!.. Как же после этого можно сомневаться в исходе матча Спасский — Фишер! Вспомним умопомрачительные успехи наших фигуристов. Роднина и Уланов, Пахомова и Горшков, Смирнова и Сурайкин, не сбрасывайте также со счета Сергея Четверухина — это же грандиозно! Когда видишь хотя бы прыжок в два с половиной оборота Ирины Родниной, то отпадают всякие сомнения относительно исхода матча Ставский — Фишер!
— Спасский! — прошептал в зловещей тишине робкий голос.
— Спасский! — прошептал в жуткой тишине робкий голос.
Гроссмейстер подскочил от злости.
— Прошу человека, который мне все время мешает, выйти вон! Иначе я прекращаю лекцию.
В зале начались перешептывания, все оглядывались, ища нарушителя спокойствия, недоумевали.
— Не сердитесь, товарищ гроссмейстер, — вдруг виноватым голосом сказала Хаза, — это мой Османчик вас поправил.
— Какой Османчик?
— Да вот он. — женщина протянула на руках запеленатого ребенка. — Извините его, он еще маленький, семи месяцев нет…
— А уже шахматами интересуется?
— Кругом все говорят, вот он и усвоил. Шустрый такой…
— Феноменально! — вытаращил глаза гроссмейстер.
— Можно вопрос? — раздался отроческий голос из зала.
— Вообще-то, товарищи, — помялся гроссмейстер, — я попрошу вас задавать вопросы в письменной форме, после лекции я на них отвечу. Но раз уж тут произошла заминка, то в виде исключения первый вопрос можете задать устно.
— Маэстро, какой у вас коэффициент Эло?[1] — спросил подпасок Алви.
В это время к трибунке со стаканом воды подошла Тумиша.
— Ты что, до сих пор не узнала меня? — тихо спросил ее лектор. — Это я, Жума, твой супруг перед аллахом.
— Ах! — Тумиша выронила стакан.
— Операция затягивается. И я лично прибыл сюда, чтобы обеспечить нашим людям еще тридцать — сорок минут спокойной работы дополнительно.
Тумиша хотела спросить, не отменяется ли теперь выдача на растерзание работников клуба и, в частности, его заведующего, но постеснялась. Вместо этого она пошла за новым стаканом воды.