— Но у вас в районе что-то уж слишком много едят и пьют, гораздо больше, чем в сопредельных землях, — загадочно сказал следователь.
— Понято, понято. Уловил ваш намек, — тотчас отозвался Ханбеков. — Намекаете на то, что у нас во всех звеньях общественного питания, торговли и заготовок идут сейчас ревизии, проверки, переучеты. Да, идут. Но ведь за исключением самых мелких, совершенно ничтожных недостач ничего не обнаружено.
— Но ревизоры…
— Знаю, слышал, что говорят о ревизорах, — на лету схватил Ханбеков. — Говорят, например, что многие из них пьют с руководителями проверяемых объектов. Не буду отрицать, случаются такие факты. Но скажу вам прямо: надо удивляться, что это совершается все-таки не повсеместно. Вы подумайте, как же и не выпить на радостях, если несколько дней в магазине, к примеру, или в столовой рыли-копали, искали растраты да неполадки, а оказалось все на месте. Какой патриотический восторг должен тут охватить всякого честного советского человека! Какой высокий порыв! Имеем ли мы право осуждать или сдерживать подобные порывы? Я думаю, товарищ Абуталипов, это было бы недальновидно. Народ нас не поймет…
— Вас послушать, товарищ Ханбеков, так получается, что район впору орденом награждать.
— Ну, орденом не орденом, а какую-нибудь скромную медальку нам действительно можно было бы и пожаловать.
— По-моему, — убежденно сказал следователь, — тут больше всего подошла бы медаль «За спасение утопающих».
— Это почему же, позвольте полюбопытствовать?
— Да потому, что в других краях такие типы, как ваш Жума, действительно тонут в море общественного презрения, а вы даже с риском для себя спасаете их.
Секретарша внесла новую пачку жалоб и «сигналов». Теперь стопа доходила следователю почти до подбородка.
Ханбеков понял, что он несколько переборщил, и решил сделать вид, будто дает задний ход.
— Я вовсе не утверждаю, — сказал он смиренным голосом, — что в районе нет недостатков.
— Какие же, интересно знать?
— Например, мы, районные руководители, порой слишком мягкотелы, и этим пользуются разные демагоги и авантюристы.
— Например?
— Да хотя бы известный вам Товсултан Казуев, животновод. Развалил работу на ферме, забавляется составлением каких-то фантастических планов освоения горных склонов, а тех, кто трезво возражает против этой фантастики, обвиняет в косности, в консерватизме.
— Но между прочим, — следователь хлопнул ладонью по бумагам, — здесь нет ни его жалоб, ни заявлений, ни «сигналов».
— Еще бы! Он человек умный. Разве он станет писать сам. У него есть хорошие помощники.