— Возвращаться.
Дальше идти было некуда и незачем. Операция свершилась.
Они быстро удалялись на северо-запад, временами останавливаясь, чтобы перевести дыхание и еще раз взглянуть назад. Там буйствовало огненное море.
И еще долго алели в ночи опаленные облака.
Кузяев с трудом высвободил протез из стремени — в лесу пересели на лошадей — и осторожно спустился на землю.
Истерзанный протез, скрепленный кое-как, до крови растирал культю. Кузяев бинтовал ее, но ничего не помогало. Бинты, слипшиеся от крови, доставляли новые муки, когда он отдирал их.
Стиснув зубы, чтобы не выдать острой боли, Кузяев добрался до шалаша и сел на лиственную постель.
Анатолий, ни слова не говоря, куда-то ушел. Возвратился он с Машей, санитарным инструктором в красной косынке на копне шелковистых льняных волос.
Маша склонилась над Кузяевым и с детским состраданием спросила:
— Болит, да?
— Есть малость, — сдавленно произнес Кузяев.
— Ой, да у вас же все в крови! — Она извлекла из пухлой медицинской сумки бинты, пузыречки, ножницы и приступила к перевязке.
Окончив работу, Маша решительно заявила:
— Будем эвакуироваться. Я ставлю вопрос перед товарищем Кожаром.
— А я ему не подчинен, — полушутливо-полусерьезно сказал Кузяев.
— Как не подчинен?
Стоило Маше покончить со своим делом, как она тотчас превращалась в наивную девочку.
— Так вот: не подчинен.
— Он же генерал! Герой Советского Союза!
— И Петя — герой, — сказал Анатолий. — Только Указа еще нет.
— Правда? — встрепенулась Маша. — Ой, как чудесно!
— Отдыхать пора, — оборвал Кузяев. — Иди спать, Маша. Спасибо тебе. До свиданьица.
Оставшись с Ванявкиным один на один, Кузяев сердито выговорил:
— Чего мелешь зря?
— Ничего я не мелю, — озлился Анатолий. — Будь я Председателем Президиума Верховного Совета, давно подписал бы такой Указ.
Кузяев улыбнулся в темноте.
— Давай-ка баиньки, Председатель Президиума, вот что я тебе скажу. И — помалкивай.
— Я и так молчу, — проворчал Анатолий и, обиженно засопев, стал укладываться.
Это было сущей правдой. Иной раз так хотелось выговориться, навспоминаться, помечтать. Но плохой из Анатолия собеседник, лишнего слова не вытянешь. А тут ишь как его разобрало! Председатель Президиума…
С Большой земли прислали специальную радиограмму. Родина благодарила «Сирень 316» и его соратников за отличную боевую операцию.
В конце лета сорок третьего года гитлеровское командование решило обезвредить прифронтовые тылы: передний край войны все ближе подкатывался к Днепру.
Когда немцы перерезали все дороги, Петр находился под Гомелем. С ним было человек десять.