Спустя двадцать минут машина с орудием на прицепе осторожно перебралась через ров по новому мосту. Ободренный первым успехом, Окунев поторапливал водителя:
— Нажимай, чтоб к 11.30 быть на месте.
Трава покорно ложилась под колеса, вспыхивали и гасли огоньки лилий, сверкая разноцветными крылышками, разлетались кузнечики.
Внезапно машину стало трясти.
— Похоже, болото опять начинается.
Окунев соскочил на землю.
— Давай за мной.
Машина с орудием, покачиваясь и вздрагивая, будто от озноба, двинулась дальше. Окунев, не отрывая глаз от земли, шел впереди. Скоро под ногами зачавкала вода, скрытая травой.
— Сто-ой! Слезай! Разобрать фашины. В случае чего не зевать. Вперед, не бойся, не сядешь на дифер. На руках вынесем! Верно говорю?
— Точно, товарищ сержант!
В 11.45 сержант, потный, забрызганный до колен болотной жижей, доложил лейтенанту, что приказ выполнен.
— Ну вот, — сказал Краснов, — и без меня управились. Из чего вы соорудили мост? Шпалы у обходчика одолжили?
Он не сомневался: конечно, у обходчика, еще вчера условился с ним.
— Васюк местечко показал, где бревна лежали.
— Вот как? — удивился Краснов, но больше ничего не добавил, Васюка не подозвал, не расспросил его.
Вечером солдат сам пришел. Глядя куда-то в темный угол палатки, спросил:
— Зачем из меня душу тянете? Почему не отправляете на губу?
— И не собираюсь, — стараясь быть как можно спокойнее, ответил Краснов.
В глазах Васюка сверкнули злые искорки.
— Прямо в трибунал?
— Нет, ничего не собираюсь делать. Это и все, что вы хотели узнать?
— Брезгуете говорить со мной? — лицо передернулось.
— Это вы не желаете ни с кем разговаривать. За врагов своих всех считаете.
— Я про вас так не говорил, — снизил голос Васюк и опять отвел взгляд в сторону. И заговорил быстро, зло, бросая слова, как обвинения: — Любой на моем месте таким стал бы. Я в армию вот с радостью шел! Тяжело в гараж свой возвращаться. Это когда засудят, сразу все верят: заработал, поделом ему! А как выпустят до срока, оправдают, о-о! Выкрутился, говорят, выпутался. Пришел в армию. Посмотрели мои водительские права, пообещали машину дать. И не дали. «За что сидел? За автокатастрофу?» Вот и весь сказ. И еще раз обидели. Слышал, как один человек сказал: «Кому вы поверили? Я этого разгильдяя как свои пять пальцев вижу и знаю: нельзя ему доверять». Откуда он меня знал? Ну и ушел я, выпил с горя.
— В последний раз вы тоже с горя пили?
— Смеетесь…
— Нет, серьезно спрашиваю. Где вы были тогда?
Васюк молчал.
— А говорите, что я не хочу вас слушать.
— Все одно не поверите, — махнул рукой Васюк.