— Товарищ… Павел Никитич… К телефону… Срочно.
Большаков оборотился к девчушке из сельсовета, спросил недовольно:
— Кто?
Очевидно, звонил первый. Кто еще потребует второго, срочно? Но не угадал.
— Из Нижне-Волжанска… Секретарь райкома.
«Этот зря не станет тревожить», — подумал и повернул обратно.
Девчушка едва поспевала за ним.
— Что стряслось? — сразу прокричал в трубку.
Приезжал старший фининспектор областного управления, наломал дров с подпиской на заем, лучшую звеньевую до истерики довел: «Наши сыновья на фронте кровь проливают, а ты для них лишнего рубля жалеешь!» Не было у звеньевой лишнего рубля, все отдала, что было. И мужа, и сына отдала. Утром вторую похоронную получила, теперь — на сына…
И хотя не случилось ни пожара, ни наводнения, никакого другого стихийного бедствия, Большаков не рассердился за «срочно». Обидели человека — тоже бедствие.
— Вообще, Павел Никитович, не столько по займу, сколько по части выпивки да баб ваш уполномоченный приезжал.
— Разберусь, — твердо сказал Большаков и спросил о делах.
Выслушав короткую информацию и с десяток просьб, пообещал удовлетворить только одну. Тут же стал звонить в город, и полчаса разыскивали нужного человека. Переговорив с ним, выкурил папиросу и принялся еще названивать железнодорожникам — не прибыл ли вагон с удобрениями? Затем поднял с постели областного «министра финансов», приказал немедленно отозвать из командировки фининспектора Иськова, расследовать и разобрать в партийном порядке его похождения.
Только после всего этого Большаков трудно поднялся с табурета.
— Пошел, — сказал девчушке и просительно предупредил: — Минут сто пятьдесят — никаких «срочно». Выдохся. Ясно?
— Еще как, — ответила девчушка и вздохнула.
— Ну, бывай.
— Хорошо отдохнуть вам, Павел Никитич.
— Попробую.
«Хороший мужик, — вспомнил дорогой Нижне-Волжанского секретаря райкома. — А вот Токмач, тот не осмелился бы заступиться. И работящий, и душой за дело болеет, но характер другой, не тот человек».
Большаков повел плечами, все тело болело: километров триста по грязи да по колдобинам намотал. Сам за баранкой, шофера в МТС направил, в помощь. Он всегда так поступал, когда приезжал в район, а жил в районе, в колхозах — от сева до уборки.
Хотя давно, еще с гражданской войны, оторвался от земли, пришлось сельским хозяйством руководить. При назначении удалось выпросить три недели «для самоподготовки». Увешал кабинет плакатами и чертежами тракторов, комбайнов, молотилок, пропадал целыми днями в классах областной школы трактористов и потом в процессе работы так поднаторел, что в своем дипломе инженера-механика с чистой совестью мог дописать «по сельскохозяйственным машинам».