— Ас салам алейкум.
— Ва алейкум ас салам — сказал сержант Гостис несколько неуверенно.
— Ты привез, друг мой?
Бородатый говорил на прекрасном английском, почти без акцента. Из клана Карзаев — многие учились за границей, знали языки.
— Да, привез.
— Отлично. В таком случае, давай рассчитаемся.
— Одну минуту. Я хотел бы обсудить ещё раз вопрос цены.
Бородатый покачал головой.
— Разве мы не договорились с тобой обо всем, американец? Ты получаешь деньги за то, что тебе не принадлежит, и никогда не принадлежало. Разве это хорошо — ломать договоренности? Разве двести тысяч твоих долларов мало для тебя?
— Для него может и достаточно — поддерживая игру, включился О‘Лири — а вот для нас нет, братан. Совсем недостаточно. Я бы даже сказал — категорически недостаточно, так вот.
— Кто это такой? — недовольно спросил бородатый у Гостиса — кого ты привел?
В афганских традициях — если говорят главы семей, вожди родов и племен, никто не имеет права вмешиваться в их разговор.
— Я твой билет отсюда, парень — проникновенно сказал О‘Лири — чувак, у которого есть две цистерны с топливом. И у которого проблемы с выплатой ипотеки в Штатах и у моих ребят те же самые проблемы. И это все, что ты должен знать обо мне. Что же до тебя — мне кажется, у тебя завалились в кармане деньжата. И ты хочешь как можно быстрее дать отсюда деру. Мне кажется, что билет стоит не меньше двух лимонов, вот так вот, чувак. Что же касается сержанта Гостиса — он просто забыл, что сейчас охрененная инфляция… И черт меня побери, если билет из этой сраной страны джихада и мужеложцев стоит двести штук зелеными.
— Да как вы смеете…
— Смею, парень — О‘Лири передвинул локтем автомат — смею. Я, парень из Канзаса проливал кровь за вас в вашей гребаной стране, пока вы отсиживались во дворцах, трахали мальчиков и делали свои говенные дела. И я не один такой. А вот вы, со всем вашим дерьмом, нам, американцам — и в … не сдались, понял!? А сейчас, ты, с… улетаешь, и думаешь — что я продам тебе две цистерны топлива за двести кусков и прикрою твою задницу на отходе. А ты с чего так решил, родной? Моя задница стоит много дороже. И его. Если хочешь улететь отсюда — плати!
Афганец пошевелился. Он давно бы уже отдал приказ стрелять — да был на линии огня.
— И не дергайся. Снайпера не зли, родной.
— Снайпера?!
— А ты думал, я на встречу с таким дерьмом без прикрытия приеду? Небось бывал в аэропорту, видал снайперов прикрытия на крышах? Один из них тебе в башку целится…
О‘Лири играл ва-банк, он части делал так, но первый — без большого прикрытия сверху. Он раскрыл козыри, наличие снайперов. Но сделал это в расчете на то, что афганцы его примут за наглого, решившего поживиться ублюдка, решат, что его интерес — два миллиона долларов и не более того. На то, что афганцы просто не подумают, что кто-то из американских военных решит ограбить улетающего президента. О‘Лири по сути и был наглым, решившим поживиться ублюдком — вот только играл он по самым высоким ставкам.