— … и больше мне нечего взять с русских. А вот с местных… хьюн хаи нохчи мотт[25]?
— Хьа, — решился Николай.
— Тогда слушай, русский, — заговорил по-чеченски боевик, — те люди, с которыми ты работаешь, ненадежны. Они предатели. Они работают с плохими людьми, понимаешь?
— О чем ты говоришь?
— О предателях, русский. Меня уже приговорили и всех моих людей тоже. Меня убьют не сегодня-завтра, если я не сделаю. Зарежут как барана. Они говорят про Аллаха, но они лицемеры, врут. Все врут.
Николай не понимал, о чем идет речь — все это выглядело как бред обширявшегося.
— О ком ты говоришь? Говори точнее.
— О многих. Шейх… ты знаешь, кто он, я не буду называть имен, они поймут. В столице одной страны была большая встреча, совсем недавно и недалеко. Меня не позвали и всех, кто сражается на пути Аллаха — тоже не позвали, там были только те, кто предал джихад. Там они договорились… работать вместе, понимаешь? Им наплевать на Аллаха, наплевать на джихад. Они делают деньги, а говорят про Аллаха. Большие деньги. И много нефти. Человек, который приехал сюда сражаться на пути Аллаха, и с которым я сражался на пути Аллаха в Междуречье — его убили. Недавно. Кто-то подослал к нему убийц, у него только что родился сын… а его нашли с горлом, перерезанным от уха до уха. Прямо в доме — скажи, это правильно, русский? Кто-то из гостей — кто приехал с дарами младенцу — ночью пришел и перерезал горло такому же, как он правоверному, который шел по пути Джихада. Скажи, это правильно?
— Нет.
— Я знаю, кто меня убьет, русский. Это уже решено… но я не собираюсь идти под нож как баран на бойне. Я много знаю и мне нужна защита.
Николай подумал.
— Ты сказал много слов, но не сказал ничего. Хаац дац — хьха дош, хиира, дайра — эзар дош[26].
Чеченец нахмурился.
— Ты не веришь мне? Хорошо…
Он полез за пазуху, и Николай инстинктивно напрягся — так обычно доставали пистолет. Но чеченец — достал всего лишь измятую, упакованную в пластиковый пакет карточку, которую и протянул Николаю.
Николай посмотрел. Несколько человек на фоне белёной, выцветшей под безжалостным солнцем стены. По некоторым признакам он понял, что большинство из них, если не все — военные. Оружия нет, половина — бородатые, половина — усатые, двое — с бородами, но без усов — исламские экстремисты. Снято было с плохим качеством, очевидно — через стекло. Но с современными технологиями — восстановить несложно, особенно если есть цифровая копия снимка.
— Кто это такие? Я не знаю ни одного из них.
— Это большие люди, русский. Тому, кто видел этот снимок, отрежут голову. Если ты выведешь меня на амиров русской разведки, на ваших амиров, я отдам вам снимок и расскажу, что он означает. Мне не нужны деньги, у меня и так их достаточно. Я просто хочу жить. Мне нужна защита, русский, так и скажи.