Кстати, я не случайно сказал, что головной Т-90 тяжёлый. Я, как никто другой здесь знаю, что это единый или основной боевой танк, в зависимости от того, конструкторскую или армейскую классификацию использовать, но они его превратили именно в тяжелой. Свободовцы дополнили технику сюрреалистическими экранами и решёткам, впереди приладили отвал, которым он с легкостью подминал небольшие строения, и музыкальный центр дополнял образ. Это своего рода гармошка, возимая с большим пафосом на башнях танков наших далёких предков во время Второй Мировой. Теперь, наверное, было тяжело найти гармошку или балалайку, пришлось заменить на музыкальный центр. Хотя могли и гармошку найти, с них станется.
Ко мне подбежал боец с нашивками Дарт Вейдера:
— Блохастый, давай за мной! Ты командиру нужен, — затем он развернулся и побежал.
Бойцы свободы почему-то ко мне все обращаются как к человеку. А вам не кажется что я вообще то собака? Внимание, у меня четыре лапы, пасть и плешивая в роговых пластинах и клочках шерсти шкура. Почему вы даже не пытаетесь цокнуть языком или сказать «ко мне» и хлопнуть ладонью по колену? Он же сейчас просто подбежал, сказал пару слов и считает, что я его должен понять. Просто подбежал и отвернув от меня лицо сказал, что мне нужно идти к командиру, во как! Интересно, у них выверты сознания местные или в человеческой психологии заложено? Почему это интересно собака должна речь понимать? Но, обстановка боевая, поэтому спрыгиваю с брони и следую за спешащим вприпрыжку воином, помогать наводить в мире порядок. Народ вокруг суетился, все готовились к бою.
Всё прошло на удивление гладко. Обнаруженные мною муры даже сообразить не успели что уже умерли. Свободовцы были снаряжены не хуже, а бурная жажда деятельности и щенячий патриотизм рвали все допустимые пределы. Об остальных боестолкновениях тоже толком рассказать нечего. Я уже не лазил по кустам со взводом сорвиголов, а был скорее средством радиолокационной разведки чуть-ли не полкового уровня. Мои навыки быстро оценили, и теперь моя задача была быть около командира и в случае обнаружения ещё кого-то, давать сигнал. А если вдруг этот кто-то сбегал, или спрятался, то меня просили обнаружить злодея. Само место боя мне удавалось посетить только когда уже чистили окрестности и делили трофеи. Если нас начинали побеждать, а бывало и такое, то меня первого гнали подальше от передовой, уж слишком я удобная и ценная псина.
Пока я бодрствовал, то по неволе был живым локатором в радиусе нескольких километров. Одиночные цели я чувствовал за пол километра, небольшие группы за километр, а злые отряды и того больше. Меня любили все бойцы. Пока Блохостый сидит и чешет задней ногой за ухом, количество караулов можно сокращать втрое. Конечно меня страховали. Здесь прекрасно знали о умениях некоторых личностей закрываться от сенсов, я сам знаю одного такого, но это единичные бойцы, а вот подобраться к нам отрядом ближе пары километров не получится. Мой знакомый белый медведь был настоящий мастер скрытности, пока носом не ткнёшься, вообще не замечаешь. Это я не фигурально. Помню, как в лесу натолкнулся на своего коллегу. Просто бежал и практически ткнулся мордой в пасть, почти в метр шириной, с двумя рядами клыков по 10 сантиметров, за малым не обгадился. Со мной было удобно — пока я бдел, народ спокойно дрых.