Не смотря на все потери, наша группировка оказалась одной из самых богатых и вооружённых в этих местах. Надо немного скорректировать терминологию. Когда я говорю о уничтоженной технике, то имею ввиду выгоревший до основания танк с сорванной с погона башней или такой-же БТР. Это максимум. В большинстве случаев разрушения и того меньше, например, перевёрнутый фугасом БМП с сорванным мотором или танк с пробитой бронёй и уничтоженным внутри экипажем, внутренней механикой и электрикой. В нашем мире никому в голову не придёт его чинить, но это стикс. Это в нашем мире бронетехника, выгоревшая до основания, идет в утиль. Стикс нам не посылает только непосредственно боеприпасы и бронекорпуса. Каждый день сюда кидает тысячи бульдозеров, экскаваторов, тягочей, тракторов и колёсных кранов. Они выступят донорами для выгоревшей до основания брони. Таких повреждений, как разорванный ствол или разломанный на куски внутренним взрывом корпус были единицы, а всё остальное можно взять с гражданской техники. Траки, моторы, катки всё можно приспособить. Даже если ствол орудия побывал в пожаре, он возможно потеряет некие свойства, но останется вполне боеспособным, а все остальные детали легко сделать и на месте. В станках, металлах и инструментах недостатка нет. Для создания танка, в этом мире не хватает только непосредственно ствола и самого бронекорпуса.
Ко мне приходила большая делегация военно-начальников среди которых был и Корж. Он по праву занял пост главы штаба нашего посёлка и место в генеральном штабе объединения. После победы, к Свободе помимо нас примкнуло ещё несколько стабов стронгов. Мы теперь были силой и контролировали нешуточную территорию. Мой товарищ рад был меня видеть, хотя немного сожалел, что я поменял статус с его служебной собаки, которой он гордился, на человека в собачей шкуре.
Приходили и другие парни, которые были посвящены в тайну моего происхождения. Около моей койки толпилось куча народа. Они краснели и ржали в голос, когда я им рассказывал на какие ухищрения приходилось идти, чтобы обучить их моей системе распознавания. Самые красные морды были в части рассказа, когда я объяснял, что для их обучения использовал те-же методики, что и учил своих собак в том мире. Приводил примеры. Теперь они пересмотрели свои взгляды на происходившее. Я в захлёб рассказывал, расплёвывая слюни, как это тяжело учить уже взрослого щенка человека, и сколько надо терпения, пока он начнёт понимать команды, а бойцы ржали ещё больше, тыкая в друг друга пальцами. Смешно услышать, каким тупым ты выглядишь, с точки зрения собаки, и как мне приходилось их натаскивать на мои сигналы.