Не успел наш бриг врезаться во вражеский борт, как мы начали забрасывать крюки и дреки. Менестрелиус приказал бойцам вытащить нечто вроде большого арбалета. На нем натянули огромный металлический болт с многочисленными заостренными ответвлениями, отчего тот походил на рыбью кость. К концу болта привязывался толстый трос.
Менестрелиус выстрелил. Болт глубоко вошел в обшивку «Журавля», и другой конец каната привязали к фальшборту нашего корабля. Народ уже вовсю карабкался к противнику. Некоторые неслись по бушприту, другие лезли по веревкам. Кто-то продолжал выцеливать французов из мушкетов. Я все так же наблюдал за противником.
Боцман остановил троих пиратов.
— Парни, возьмите, — вручил он им ядра с торчащими фитилями. — Когда будете лезть, закиньте гранаты в их пушечные порты. Только поджечь не забудьте!
Спустя минуту бойцы выполнили приказ, и порты средней палубы озарились пламенем, раздалось несколько взрывов. Сам Менестрелиус повторил действия с арбалетом, и вскоре в борт французов впился еще один болт с тросом.
Адриан доложил, что выжившие пираты с остальных кораблей — теперь уже тонущих — плывут к нам. Маленький бриг целиком ушел под воду, а от фрегата осталась видна лишь мачта. Я приказал бросить выжившим веревочные трапы, дополнительные силы не помешают. А затем сам ринулся в бой.
Французы были одеты в синие мундиры и в основном орудовали мушкетами со штыками. Не самое удобное для корабельного боя оружие, но враги прекрасно справлялись и так. Перевес врага был не столько в уровнях, сколько в количестве — линейные корабли вмещали до полутысячи человек.
Переступив через фальшборт, я выстрелил из пистолетов, а затем сразу же взялся за саблю. Из бизань-люка вылезал очередной француз, но лезвие моего клинка оборвало его карабканье. Затем я рубанул по солдату, который в суматохе пытался перезарядить пистолет. Замах получился настолько сильным, что француз потерял руку. В ярости он ударил меня рукоятью пистолета, но налетел на острие сабли, удачно выставленной мной, и умер. Тем временем в глазах потемнело. Левое предплечье пронзил новый всплеск боли — это чей-то штык прошел по касательной.
Кто-то ударил меня прикладом в спину, и я рухнул на палубу, выронив клинок. В левый бок пришелся удар сапогом, от которого посыпались искры из глаз. Затем последовал пинок в спину. Где-то прогремел взрыв, и что-то больно впилось в ногу, вызывая жгучую пульсацию. Над головой сверкнул палаш, но тут же перед глазами вырос белый рукав — это Адриан принял на себя удар, предназначенный для моей шеи.