В марте, когда Мумице минуло двадцать лет, сестры усилили надзор. Примерно в эту пору в конторе адвоката, что помещалась в соседнем доме, частенько начал появляться практикант Матич, который всякий раз, проходя мимо, бесцеремонно заглядывал в их окна. Мумице запретили читать и вышивать у окна. Но вскоре сестры с ужасом заметили, что у нее всегда находится повод лишний раз подойти к окну или показаться в воротах именно в это время. И хотя все это их сильно тревожило, они из тактических соображений пока молчали. Но поведение Мумицы день ото дня становилось все подозрительнее. Настроение ее менялось каждую минуту. То она, радостно напевая, с жадностью и горячностью набрасывается на любую работу; даже та, от которой она прежде воротила нос, горит у нее в руках. С каким усердием колотит она выбивалкой из испанского тростника по одеялам — можно подумать, будто это палят пушки на рождество. То вдруг на нее находит какое-то дремотное оцепенение, и она на некоторое время словно выключается из жизни. Сколько раз за столом смех ее внезапно обрывался и ложка с супом повисала в воздухе. А то примется вертеться перед зеркалом, делает себе разные прически, как ребенок, наряжается в старые материнские юбки со шлейфом и, словно пава, расхаживает по комнате, искоса поглядывая на себя в зеркало. Наконец не на шутку встревоженные сестры призвали ее к ответу. Но поскольку сами они деликатно не касались основного вопроса, то ничего определенного вытянуть из нее не удалось.
На майском пикнике сестры имели случай убедиться, что противник их не из робкого десятка. Им казалось, что все и вся словно сговорились действовать им наперекор. Как ни всматривались сестры в движения губ Мумицы и ее кавалера, они все же не могли понять, о чем те говорили. Сестры уселись, прикрыв ноги юбками, на огромном ковре, расстеленном для пожилых людей прямо на траве, и стали наблюдать за танцующими. О, эти игры в горелки, где в стремительном беге мелькают и проносятся мимо развевающиеся юбки, руки мужчин, крепко обхватившие талии девушек! О, эти прогулки под руку! Молодые люди оживленно о чем-то говорят, подняв глаза кверху, словно отыскивают там кусочек небесной лазури или изломанный солнечный луч, пробивающийся сквозь кроны деревьев, а девушки лепесток за лепестком отправляют в рот приколотые к груди розы, зардевшись и опустив глаза, словно считают, сколько раз показался из-под юбки кончик их ботинка.
Смотрят сестры на все это, и в груди их закипает возмущение. И подумать только, до чего безнравственна теперешняя молодежь! Нет, в пору их юности, лет десять, пятнадцать, двадцать назад молодые люди вели себя куда скромнее. А этот Матич и после второго коло