— Э, сударыни, вы уж меня извините, но это просто невероятно! У вас какие-то странные понятия! Жена должна повсюду следовать за мужем. Я вам очень признателен и благодарен за ту нежность и любовь, какою вы ее дарили, обещаю и впредь относиться к вам с глубоким почтением, мы будем приходить к вам в гости, но ведь не можете же вы не согласиться с тем, что конторе и жене положено быть в одном месте.
— Ах, вот вы какой! Да вы настоящий тиран! Мы так сразу и подумали, что Мумицу вам доверить нельзя.
Матич уже порывался встать и дать волю кипевшему в нем глухому раздражению, как вдруг в гостиную вбежала Мумица. Сестры остолбенело уставились на нее, а Матич раскрыл было рот, собираясь что-то сказать, но она сделала ему знак молчать.
— Теперь я знаю, кто здесь ребенок! Сами вы дети, если так говорите! Да и вы, господин Матич, недалеко от них ушли, раз так несдержанны. Все вы меня любите и желаете мне добра, и уж если речь идет обо мне, то позвольте и мне сказать свое слово.
— Мумица!
— Постойте!.. Вы, господин Матич, просили моей руки, потому что любите меня, не так ли?
— Да.
— Хорошо. Вы имеете какие-либо серьезные возражения против господина Матича?
— Но, Мумица, что это ты вдруг так!.. Grässlich![19]
— Значит, не имеете! Я тоже согласна, и делу конец. А теперь давайте спокойно побеседуем.
— Ах, Мумица, и где ты такого набралась?
Матич вскочил и поцеловал ей руку, а она, чуть покраснев, с блестящими от слез, но улыбающимися глазами, кинулась обнимать и целовать сестер.
— Ведь он любит меня, сестрички, как и вы, я буду счастлива, ну поцелуйтесь же!
И Матич обнял каждую из ошеломленных дев и на их сухих, сморщенных щеках запечатлел по поцелую.
Но вот сестры пришли в себя, переглянулись и, утирая набежавшие вдруг слезы, подавленно и смущенно залепетали:
— Нет, нет, что же это такое? Мы хотели не так!
— Что поделаешь! — сказал Матич, с довольной улыбкой сжимая руку Мумицы.
— Постойте, — вмешалась осмелевшая и почувствовавшая себя вдруг гораздо разумнее и старше сестер Мумица. — Мой долг — всюду следовать за мужем, но вместе с тем я навсегда останусь вашей прежней Мумицей, вашим первым ребенком, а он — вторым. — Здесь она смутилась. — Нет, я не то хотела сказать. Я буду и его ребенком, а он — вашим братом. Он будет любить вас так же, как и я, а вы его — как меня. Не правда ли?
Матич в знак согласия кивнул головой, а лица сестер от недоумения еще больше вытянулись.
Когда Матич собрался уходить, они, то ли от душивших их слез, то ли от щебетания Мумицы, все еще не могли произнести ни слова. И только у ворот к ним снова вернулся дар речи, и они взволнованно повторяли: