Со мной этот номер точно бы не прошел. Я бы эту магию попросту бы не заметил. Светлых все-таки проще вернуть обратно к свету. А темные, если уж уходят окончательно во Тьму, то обратно, как правило, не возвращаются.
Я тяжело вздохнул и активировал одновременно и перстень, и поводок.
– Мэл? Эй, брат, ты меня помнишь?
На неподвижной физиономии Палача не дрогнул ни один мускул. Правда, и напасть он по-прежнему не пытался. Просто стоял, растерянно пощелкивая костяшками и все так же неуверенно поводя из стороны в сторону громадными секирами. Лишь когда по поводку к нему хлынули наши общие воспоминания, на лице служителя проступила болезненная гримаса. Он содрогнулся всем телом, его руки опустились. Кончики секир уперлись в твердую землю, из грозного оружия превратившись в обычные костыли. А затем Мэл грузно осел и, помотав головой, поднял на меня совсем другой взгляд.
– Арт?
Я с облегчением выдохнул и, подойдя, протянул ему руку.
– Вставай, брат. Мы еще не закончили работу.
Мэл снова тряхнул головой, словно отгоняя непрошенные воспоминания, после чего неприязненно повел плечами и с видимым усилием поднялся.
– Какая же омерзительная гадость – это ваше «зеркало королей»! Нормальные люди с него дуреют! А где эта дрянь, кстати?
Я поискал глазами по земле и кивнул в сторону мерцающего чуть поодаль осколка.
– Вон, валяется.
– Это из-за него нас сюда забросило? – хмуро осведомился брат.
– Похоже на то. Мы совершенно определенно больше не во дворце. И даже, по-моему, не в «колодце».
– Что это за место?
– Да Фол его знает. Первый раз такое вижу.
Мы с братом непроизвольно сдвинулись, чтобы было кому прикрыть спину, и настороженно всмотрелись во Тьму.
Как ни странно, на этот раз я не смог разглядеть, что в ней творится, дальше, чем на два десятка шагов. Вокруг нас по-прежнему смыкались непроницаемо черные стены, воздух был сухим и неестественно теплым, а льющийся прямо из земли свет и те странные штуки, что зависли над головой, создавали впечатление, что вокруг простирается какой-то промежуточный мир. Не то живой, не то мертвый.
Прислушавшись и не услышав во Тьме ни единого голоса, я присел и провел рукой по белесой земле.
Нет… это был не снег. И даже не иней. Собственно, это даже землей нельзя было назвать. Но в то же время мои пальцы касались не камня. Я, по большому счету, вообще не понял, к чему именно прикоснулся. Слежавшийся пепел? Прах? Спрессовавшаяся за века зола? Но почему она была белой?
Желая убедиться, что не ошибся, я ковырнул ногтем непонятную поверхность, но был вынужден признать, что во Тьме мне такого точно еще не встречалось. Как и вон те штуки, которые я поначалу принял за гигантские светильники.