У Любови Михайловны, Милы и Кости вырывается невольный крик.
Видишь, ничего не пожалел!
С а п о ж н и к о в (пораженный). Что с тобой, Ваня? (Поднимает его с колен.)
Б о ч к о в. Как что? Я готов!
С а п о ж н и к о в. Куда готов?
Б о ч к о в. На передовой участок!
С а п о ж н и к о в (мягко). Поправиться сперва тебе надо, Ваня!
Б о ч к о в. Поправиться? Как поправиться? (Страшный смысл этих слов постепенно доходит до него.) Мне — поправиться? (Растерянно.) А директива твоя?
С а п о ж н и к о в (недоуменно). Какая директива?
Б о ч к о в (в ужасе). Как — какая директива? (В уже совершенном отчаянии, зрителям.) Вы же слышали? Слышали? Я же — вот! (Хлопает себя по животу.)
С а п о ж н и к о в (догадавшись). А надо вот! (Стучит себя по лбу.) Эх ты, Зяблик…
М а р ф а Е г о р о в н а. Не в теле, милый, суть, а в деле!
Б о ч к о в. А-а-а! Пропал… (Хватается за голову. Ноги у него подкашиваются.)
Все бросаются к нему и тут же, развернувшись, уже вне образов, обращаются к зрителям.
В с е (хором, зрителям).
Ну вот и все. Хотели мы правдиво
Наш фарс сыграть, чтоб ясность в нем была:
Всегда у места будет директива,
Когда на месте будет голова.
Конечно, это все не более чем шутка,
Но если вы смеялись от души,
То польза есть — хотя бы на минутку,
Ведь, кроме скучного, все жанры хороши!
З а н а в е с
1963—1964