А я ведь хотела быть просто страшной…
В доказательство своих слов Грейсток, продолжая меня удерживать, ужалил поцелуем шею. Опустился ниже, сквозь грубую ткань сорочки прикусив сосок, сильно, до боли, отозвавшейся внутри невольной дрожью.
Хорд, хорд, хорд!
— Кристофер, не доводи до греха…
— Какой грех, если мы уже женаты? — прошептал этот мерзавец, одной рукой перехватывая мои запястья, а другой задирая прапрабабушкино наследие. Не слишком нежно, вернее, совсем не нежно, потому что несколько швов, кажется, треснуло. — Но если хочешь, потом помолимся вместе. И на рассвете тоже. Сначала согрешим, а потом будем каяться. И так каждое утро и каждый вечер… Я, знаешь ли, совсем не против и тоже в душе очень набожный.
Кажется, шутить Грейсток был не намерен. Тело его потяжелело, особенно отдельная его часть… ощутимо так потяжелевшая на моём бедре.
— Иди ты к хорду! — прошипела в самоуверенную рожу, пытаясь ударить его коленкой. Пока что безуспешно. — Будь на моём месте Эдель, ты бы точно так же её хотел, да и любую другую в этой постели! Если ты кого-то и любишь, так только самого себя, Грейсток!
Мне всё-таки удалось его задеть. Удар пришёлся по бедру, но то ли Кристофер его не почувствовал, то ли посчитал это частью любовной прелюдии — глухо зарычав, завладел моими губами, не обращая внимания на зелёную дрянь, отпечатавшуюся и у него на лице.
— Когда ты превращаешься в такую вот фурию, Лорейн, любить тебя становится сложно, — хрипло прорычал он, перестав терзать мои губы пыточным поцелуем, от которого меня всю потряхивало. И внутри тоже что-то потрескивало, наверное, искры разгорающегося пожара.
— И всё благодаря тебе. Это ты превратил меня в ту, кто я есть! А теперь пытаешься вычеркнуть эти семь лет, словно их и не было!
Я всё-таки его оттолкнула, когда Грейсток ослабил хватку. Отстранился, каменея лицом, а я соскользнула с кровати, мечтая оказаться от него как можно дальше.
— У тебя был шанс стать моим мужем, но ты его упустил. То, что происходит между нами сейчас, — это навязанная нам обоим фальшь! Нравится тебе себя обманывать — пожалуйста. А я не буду! Скажи спасибо своему эго за то, что вместо нормальной семьи мы имеет то, что имеем!
Прострелив меня взглядом, таким, после которого не выживают, Кристофер поднялся. Схватил халат, брошенный в кресло, набросил его быстро и направился к выходу. Лишь у самой двери остановился и резко выронил:
— Спасибо надо говорить не мне, а твоим родителям.
— При чём здесь мои родители?!
— Спокойной ночи, Лорейн, — сказал после короткой паузы, явно издеваясь, и захлопнул дверь.