Дальнейшее расследование только усугубило ощущение собственного бессилия и тупика, в котором мы все оказались.
Примерно одинаковое алиби обнаружилось решительно у всех взрослых: Аспис в это время разговаривал с сыном, я — с близняшками, Зарк — с Иреймом, еще одним из приезжих старших учеников. Мрон Таврик вместе с Джедо полуночничал на кухне с поварихой. Сверта и Ежина засиделись в библиотеке, они вообще на удивление быстро сдружились. Фалин укладывал Оташу, которой было не по себе на новом месте и без постоянного присутствия брата. Да и ученики вроде бы оставались на своих местах, ну, за исключением выбравшегося погулять Кергала. И при весьма смутном мотиве убийства мы получали полное отсутствие полезной информации. Хотелось ругаться, но — не на кого. Капитан Цовер изначально заверял, что не потянет, остальные знали еще меньше, а профессионал…
Король по-прежнему не мог прислать нам никого более сведущего: через пару дней я опять попыталась связаться с ним, но Орлен ответил только поздно вечером, и даже через кристалл его голос звучал настолько устало, что я пообещала себе больше не отвлекать правителя без особой надобности. В столице было слишком неспокойно, за эти дни на его величество пару раз покушались, и я просто не смогла предъявить ему какие-то претензии. По сравнению с Релкой здесь у нас сонное царство.
К Кергалу тоже никто не проявлял интереса — то ли как свидетель он никого не интересовал, то ли постоянное внимание к нему Асписа отпугивало. С одной стороны, это радовало, потому что зла парню я не желала. С другой… хотелось, чтобы что-то уже изменилось. В воздухе висело напряжение, и чем больше времени проходило с момента убийства, тем неизбежней казалось новое, и пусть лучше это будет неудачная попытка там, где мы ждали нападения.
Или, может, так казалось, а напряжение росло только во мне и по совсем другой причине?..
Аспис продолжал вести себя странно. За прошедшие дни он ни разу не попытался меня поддеть, не отвечал на колкости. Порой я ловила на себе его внимательный, задумчивый взгляд, лишенный малейшей враждебности. Иногда он словно хотел спросить что-то, но всякий раз передумывал. Я совершенно извелась от мыслей, что именно ему от меня надо. А потом мы случайно столкнулись в коридоре, и…
Я шла, настолько углубившись в бесплодные размышления об убийстве и попытки найти выход из этой ситуации, что совершенно не смотрела по сторонам. Был перерыв, и ученики аккуратно огибали меня, кто-то здоровался, получая в ответ рассеянный кивок. Пока на повороте в меня не врезался кто-то спешащий.