Я плохо разбиралась в вопросе, но про «Апогей тени» знала: легендарное, очень сложное зелье, способное на несколько часов сделать человека полностью невидимым и неощутимым для многих видов магии. Запрещенным оно числилось не столько из-за эффективности действия, сколько из-за ингредиентов: в их число входил один из сильных наркотиков, а еще — чистая человеческая и змеиная желчь. Запретили его сразу же, как обнаружили рецепт и казнили создателя (не за сами зелья, конечно, а за многочисленные убийства), но все же сведения просочились в народ.
«Вуаль тени» в этом отношении была неплохим компромиссом между качеством и законностью. Она подходила для того, чтобы спрятать человека при неярком освещении, и была любима в воровских кругах. Но запрещать ее, конечно, не стали: это примерно то же самое, что запретить ножи под предлогом, что ими иногда убивают.
— Кстати, а вы слышали? Порталы опять открылись, — сообщил вдруг Язод.
— Какие порталы? — не поняли мы.
— Так межмировые же, — охотно пояснил он. — Буквально вчера сведения стали поступать, мне сообщил один коллега, живущий неподалеку от двери в Озерный Край. Мы с ним давно уже совместно ведем несколько исследований. Доложу я вам, отличный алхимик, но до чего же упрямый и вздорный старикашка! Никак не хочет признать…
— Господин Самос, а порталы открылись все разом? — одернула его я.
— Не могу знать. — Он развел руками. — Я, так сказать, во избежание осложнений даже не пытаюсь связываться со знакомыми в столице, а друзей там не завел. Ну вы же знаете мои обстоятельства! Да и вы, я бы сказал, в схожих… Кстати, госпожа Неро, вы так и не решили взять мое успокоительное? Напрасно, очень напрасно! — укоризненно качнул головой алхимик, когда я недовольно скривилась.
— Успокоительное? — озадаченно глянул на меня Аспис, но я не собиралась обсуждать с ним все сейчас и здесь, поэтому только отмахнулась.
— Значит, порталы вновь работают, — проговорила задумчиво. — Знать бы, с чем это связано!
— Мы можем только гадать, — охотно отозвался Самос. — Но знак добрый. Я думаю, можно уже выдохнуть с облегчением и сказать, что период очищения и гибели позади, впереди — долгие годы расцвета. Минимум на пару-тройку поколений, а то и дольше, если что-нибудь в мире поменяется.
Почему вы так думаете? — растерянно переглянувшись со змеем, спросила я. — И откуда это странное название — период очищения?
— А как его еще назвать? — Самос вопросительно глянул через плечо, не отрываясь от возни со склянками. — Мир очищался от всего ненужного, обновлялся, теперь ему стало легче.