Конечно, не все шло гладко, дети ссорились, но — совсем по другим поводам.
Все время, пока обсуждали рутину, я наблюдала за присутствующими. На то, что убийца себя выдаст, надеяться не приходилось, но я толком и не пыталась никого вычислить. Просто смотрела, слушала, спрашивала, обсуждала со всеми по очереди разные мелкие вопросы.
И под конец стало нестерпимо тошно. Потому что на совести кого-то из них, вроде бы искренне пекущихся о благе учеников, два трупа, два совсем молодых еще паренька, один из которых как раз принадлежал к числу воспитанников.
Я не благородная невинная дева, на моих руках много крови. Далеко не всегда я убивала в бою, приходилось обрывать жизни и безоружных, и беззащитных. Однажды убила даже ребенка, змееныша лет тринадцати. Его лицо до сих нор стояло перед глазами, хотя с того момента прошло уже лет десять. Я пыталась доказать себе, что не было другого выбора, что тогда я была не одна и мальчика просто не позволили бы отпустить, что в противном случае он сгорел бы на костре, а так — не успел ничего почувствовать. Но он все равно пополнил список моих кошмаров. И окончательно заставил понять, что так дальше жить нельзя.
Все мое дальнейшее существование было посвящено попыткам искупить вину и смыть кровь со своих ладоней. И я прекрасно сознавала, что именно чувство вины определяло мое поведение, и только потом уже — жалость, протест против идей и власти змееловов и другие высокие мотивы. И будет определять еще долго, до самой моей смерти, потому что искупить все это невозможно.
Да, я могла понять убийство стражника — как врага, которых не щадят. Но — Создатель! — кем нужно быть, чтобы хладнокровно зарезать доверившегося? Не того, к кому ты втерся в доверие, чтобы уничтожить, а мальчишку, которого учил, которого знал много лет?
Из всего ордена моя рука поднялась бы только на нескольких старших змееловов, начиная с магистра, — жестоких чудовищ, которых очень просто было ненавидеть. Но вот так, своего собственного воспитанника, не сделавшего ничего плохого? Глядя в глаза? Да потом еще так надругаться над телом, пытаясь свалить вину на другого…
Мне кажется, для этого надо быть не просто сволочью — сумасшедшим.
И вот этот… это сейчас сидит рядом. Улыбается, что-то говорит об остальных учениках, изображает участие к убитым и желание поскорее узнать правду об их смерти. Создатель! Когда же эта война закончится?! И закончится ли вообще?..
С этими мыслями окончание совещания и уход коллег я встретила с облегчением. Теперь мне следовало потянуть время, сидя здесь, заодно поставить незаметный магический капкан из той основы, которую успел накидать Аспис: драться с убийцей насмерть в тесном кабинете в мои планы не входило. Потом закрыть кабинет, уйти к себе и незаметно вернуться, чтобы устроить засаду у сундука. Просто для подстраховки, вдруг мы не угадали и виновным окажется кто-то третий.