— Я ведь нарушила закон, спутавшись со змеем и покрывая его, — неопределенно пожала плечами, сообразив, что он про шрамы. Старые, белые, они много лет уже не доставляли проблем. Пусть змеев-целителей в ордене не было, но алхимики тоже способны на многое. А подыхать от воспаления меня не оставили — слишком ценили.
Рука на моем плече сжалась крепче. Пальцы вновь повторили узор линий на спине.
— Не слишком приятное зрелище?
Аспис сначала тихо выругался, потом прижался ко мне со спины, крепко обнял обеими руками.
— Даже думать такое не смей! Ты прекрасна. Просто… жаль, что эту мразь нельзя убить еще раз. Еще несколько раз.
Уточнять, кого он имеет в виду, было излишне — и так ясно.
— Пусть его. Зато мы живы, — тихо пробормотала в ответ, наслаждаясь близостью.
Аспис опять едва слышно ругнулся, но тему развивать не стал. Так и повалился на постель, не выпуская меня из объятий, и улегся, прижимаясь сзади.
Хорошо. Спокойно.
И я как-то вдруг поняла, что меня тоже уже не волнует, сколько прошло лет и что заставило нас расстаться. Какая разница, если живем мы сейчас, и в этом «сейчас» совпали так точно, что близость чужого тела совсем не беспокоит, а чувство омерзения, которое вызывали внутри чужие прикосновения, кажется просто нелепым сном.
От быстрого бега сердце колотилось в горле, мешая дышать. Ноги казались неподъемно тяжелыми, норовили подвернуться на каждом шаге, но я продолжала бежать — быстрее, вперед, петляя по узким черным улицам, раскрашенным алыми всполохами. А за мной по пятам, загоняя, текло злое рыжее пламя.
Огонь стелился по улицам, заполняя их собой. Горели не дома — горел сам воздух, и раскаленный вал с острым сухим треском катился по пятам, обдавая удушливо-жарким дыханием спину.
Я знала, чем это кончится, но продолжала бежать, на что-то еще надеясь. Отчаянно хотелось жить, и я не могла заставить себя остановиться и встретить опасность лицом к лицу: вперед гнал древний, животный страх.
В стену в конце короткого тупика я влетела с разгона и не почувствовала боли. Вжалась в нее и зажмурилась плотнее, ожидая, пока огонь лизнет спину.
А стена вдруг обняла прохладой, отгораживая от яростно ревущего пламени.
— Чшш, все хорошо, это просто сон, — ласково прошептала темнота.
Виска нежно коснулись губы, спину огладила твердая ладонь, и я провалилась в сон снова, на этот раз — без сновидений.
Пробуждение оказалось настолько приятным, насколько это вообще возможно: из объятий сна меня выманили запахи. Терпкий и горький — кофе, щекочущий нёбо предвкушением — яичницы с жареными колбасками. Еще до того как окончательно проснуться, я почувствовала, что голодна как Бездна, и только потом открыла глаза.