— Вот и делай выводы, пока не поздно, — наставительно сообщил Барес. — А я, собственно, из-за матери сюда напросился. Я наконец достаточно освоил магию крови, чтобы попытаться ее отыскать или точно узнать, что она умерла. А то там, где мы… прятались раньше, все это не сработало бы. Правда, приходится терпеть: там сложный ритуал, привязанный к уровню магической напряженности в мире, поэтому надо ждать подходящего момента. Но он уже скоро.
— А почему ты сам собираешься это делать? Твой отец не умеет или не хочет помогать?
— Не хочет, — поморщился Барес. — Нет, уговорить можно, но это уже я не хочу. Ему-то она никто, случайное событие, а я… в общем, я должен сделать это сам. Хочу знать, кто она и почему меня бросила. И бросила ли вообще. Просто одно дело — если действительно сама отказалась, потому что не нужен. А если она в беде была? Или ей сейчас нужна помощь? Времена-то непростые были. В общем, я точно знаю, что должен. Глупо, наверное, да и умерла она уже, скорее всего. Но мне нужно знать правду.
Мангир рассеянно кивнул. Желание Беса было ему понятно и даже знакомо, его самого нет-нет, да и посещало такое же: найти родителей и спросить прямо. Посмотреть им в глаза и послушать, что они скажут. А потом… по ситуации.
Иногда хотелось, чтобы они раскаялись и попросили прощения, — не у него, у девочек. Чтобы нашлось чудесное объяснение, оправдывающее их поступок, отличное от обыкновенной трусости. Вспоминались счастливые моменты из тех времен, когда прежняя жизнь еще не разлетелась на осколки и он просто не мог поверить в такое предательство.
А иногда Мар точно знал, что любое раскаяние теперь окажется фальшивым, что время безвозвратно ушло. Тогда ему хотелось быть живым и счастливым просто им назло, чтобы сестры научились пользоваться своими способностями. Хотелось видеть не самих родителей, а их страх и отвращение.
Он вспоминал прочно засевший в памяти подслушанный разговор, переломивший его жизнь. Отца, с пугающим спокойствием рассуждающего о том, что выродки в семье не нужны, и мать, которая лишь соглашалась и не пыталась спорить. Всплывала в памяти холодная и сырая осенняя ночь, когда он вломился в спальню к близняшкам, когда будил растерянных девочек, сам собирал их вещи в дорогу. Как помогал им вылезти через окно, как они прятались втроем на каком-то старом чердаке и он обнимал хнычущих от страха и голода сестер, пытаясь согреть и успокоить. Как впервые украл еду. Как на чердаке вдруг, среди бела дня, появилась Норика — воплотившийся главный кошмар, ржавый китель змеелова.