А потом я познал смысл одиночества. Но слова Бобо возвращались ко мне из могилы, нежно пощелкивая шипящими звуками: "Ни один человек на свете поистине не одинок. Ты - часть всего живущего". Трудность в том, чтобы убедить кого-то другого, что он, на самом деле, - часть тебя, так какого же черта? Мы все, части одного целого, должны взаимодействовать. Пральна?
Ли умолк, задумчиво глядя на Аллертона. "Интересно, чего я с мальчонкой добился", - подумал он. Тот слушал вежливо, в паузах улыбался.
- Я вот что имею в виду, Аллертон: мы все - части одного неимоверно огромного целого. Нет смысла с этим спорить. - Ли уже начал уставать от этого номера. Он беспокойно огляделся - куда бы его теперь пристроить. - А эти бары для голубых - они тебя разве не угнетают? Конечно, никакого сравнения с заведениями для педиков в Штатах.
- Откуда мне знать? - сказал Аллертон. - Я ни разу не был в барах для педиков, если не считать тех, куда меня водил Дюме. Наверное, и там оттяг, и там.
- В самом деле не был?
- Никогда.
Ли расплатился по счету, и они вышли в прохладную ночь. Месяц в небе был ясен и зелен. Они побрели куда-то.
- Может, зайдем ко мне выпьем? У меня есть бутылка "Наполеона".
- Давай, - согласился Аллертон.
- Коньячок совершенно без претензий, понимаешь, - не эта патока для туристов, совершенно явно подкрашенная, но приятная на массовый вкус. Моему напитку не нужны подделки, чтобы шокировать и насиловать горло. Пойдем.
Ли тормознул такси.
- Три песо до угла Инсургентов и Монтеррея, - сказал он водителю на своем чудовищном испанском. Тот ответил: четыре. Ли захлопнул дверцу. Водитель пробормотал что-то и снова открыл ее.
В машине Ли повернулся к Аллертону:
- Чувак, вероятно, таит подрывные мысли. Знаешь, когда я учился в Принстоне, коммунизм был самым писком моды. Открыто выступая за частную собственность и классовое общество, ты определялся как тупая деревенщина или епископальный педераст. Но я не поддался заразе - коммунизму, то есть. Aqui. - Ли протянул таксисту три песо, и тот пробормотал что-то еще и яростно рванул рычаги. Машина дернулась с места.
- Иногда мне кажется, что мы им не нравимся, - сказал Аллертон.
- Мне-то что - пускай не любят, - отозвался Ли. - Самое главное - могут ли они что-то с этим сделать? В данное время - явно ничего. Им не дали зеленый свет. Таксист, например, ненавидит гринго. Но если он кого-то укокошит - а это весьма вероятно, - то не американца. Скорее всего - другого мексиканца. Может быть, своего лучшего друга. Друзья не такие страшные, как чужаки.