– Комиссар, Томмазео, может, и теряет разум при виде женщины, но что касается честности…
– Да об Томмазео там просто ноги вытрут! Если хочешь, могу предсказать линию защиты Спиталери: «Но утром двенадцатого числа мой клиент вылетел из Пунта-Раизи не тем самолетом, где обнаружилась неисправность, а предыдущим». – «Но в списках пассажиров предыдущего рейса Спиталери не значится!» – «Зато значится Росси!» – «А кто этот Росси?» – «Пассажир, который передумал лететь, благодаря чему Спиталери получил возможность вылететь заранее и успеть на рейс до Бангкока».
– Можно я сыграю Томмазео? – перебил Фацио.
– Конечно.
– А как вы объясните звонок с несуществующей пересадки? – спросил и торжествующе посмотрел на комиссара.
Тот рассмеялся:
– А знаешь, что тебе ответит адвокат? Вот что: «Да мой клиент звонил из Рима! В тот день рейс „Тайских авиалиний“ вылетел не в четырнадцать пятнадцать, а в восемнадцать тридцать!»
– Он правда вылетел в это время? – уточнил Фацио.
– Правда. Только Спиталери об этой задержке не знал. Он-то думал, что самолет уже на пути в Бангкок.
Фацио принял задумчивый вид.
– Ну коли дело так…
– Вот видишь! Здесь мы рискуем повторно наступить на те же грабли, что и с рабочим-арабом.
– И что ж нам тогда делать?
– Надо во что бы то ни стало выбить признание.
– Легко сказать!
– Мало того, даже при наличии признания не факт, что нам удастся посадить Спиталери. Скажет, что признание вынужденное, выбито силой, дано под пыткой. Признание – это необходимый минимум для передачи дела в суд.
– Да, но как его получить?
– Некоторые наметки у меня есть.
– Серьезно?!
– Да. Но не хочу говорить о них здесь. Можешь сегодня подъехать ко мне в Маринеллу к половине одиннадцатого?
В Маринеллу комиссар приехал в восемь. Первым делом вышел на веранду.
Ни ветерка, неподвижный воздух лежал на земле тяжелым одеялом. Раскалившийся за день песок только начал отдавать тепло, отчего стало ощутимо жарче и влажнее. Море как вымерло, белые барашки прибоя казались пеной у губ.
Взволнованный предстоящим приходом Адрианы и необходимостью задать ей ряд вопросов, Монтальбано обливался по́том, как в сауне.
Он разделся и в одних трусах пошел к холодильнику.
Открыл и остолбенел. Потом вспомнил, что не заглядывал внутрь с тех самых пор, как Аделина сказала, что приготовит еды на два дня.
Как будто кусок рынка Вуччирия перенесли в холодильник! Он тщательно обнюхал все тарелки – все было еще свежим.
Накрыл на веранде. Выставил оливки, обычные и вяленые, сельдерей, головку качокавалло и еще шесть блюд: одно с анчоусами, одно с мелкими кальмарчиками, одно с осьминожками, одно с каракатицами, одно с тунцом и одно с морскими улитками. Каждое шло со своей заправкой. И что-то еще осталось в холодильнике.