– Он опять звонил.
– Кто?
– Сомервилл.
Генри с удивлением посмотрел на нее:
– Что ему было нужно?
– Поговорить с вами. Когда я сказала, что вас нет, – этого он, конечно, и ожидал: он звонил из Суррея в семь тридцать, – он просил передать вам…
– Ну?
Она взяла записную книжку и прочла стенографическую запись:
– «Будьте добры передать мистеру Пейджу мои наилучшие пожелания. Скажите ему, что двое моих доверенных служащих на следующей неделе будут в вашем городе. Передайте, что я был бы крайне обязан, если бы он разрешил им посетить его».
Секретарша замолчала. Стараясь собраться с мыслями, Генри сказал:
– Прочтите еще раз, пожалуйста.
Она повиновалась, и при вторичном чтении тон телефонограммы показался Пейджу еще более приторно любезным. Недоумение, которое мучило его в субботу, усилилось. Он почувствовал смутное беспокойство.
– Как вам кажется, что это означает?
Поджав губы, мисс Моффат сердито и презрительно вздернула голову:
– Он хочет купить «Свет».
– Да. Он почему-то решил, что я собираюсь продать газету. Но я сказал ему, что он ошибся.
– Он не из тех, кто ошибается.
– Что ж… – Генри помолчал. – Даже если вы правы, это ничего не меняет. Может быть, он и собирается купить нашу газету, но я, во всяком случае, не собираюсь ее продавать.
– Все это так просто?
– Ну разумеется. – Пейдж был встревожен и поэтому начинал сердиться. – Если газета не продается, как же ее можно купить?
– Вы знакомы с Верноном Сомервиллом?
– Да… то есть я видел его один раз.
– Ну, так вы знакомы с ним не больше, чем я с премьер-министром. Но вам, по крайней мере, знаком материал, который он публикует. Вы видели сегодняшнюю «Утреннюю газету»?
Все лондонские газеты хранились у него в кабинете, их раскладывали на длинном массивном столе красного дерева у окна. Секретарша взяла «Утреннюю газету» и положила ее перед Пейджем. Первую страницу занимал тщательно отретушированный страшный снимок трех окровавленных трупов – двоих мужчин и полуобнаженной женщины, распростертых на полу в бедно обставленной комнате, – а над ним кричащий заголовок, набранный дюймовым шрифтом: «ПЛАТА ЗА СТРАСТЬ».
– Очень мило, не так ли? – произнесла мисс Моффат неописуемым тоном. – Как это украсило бы нашу первую страницу.
Правда, мисс Моффат была склонна смотреть на вещи мрачно и удивительно легко обижалась, но Генри все-таки не мог понять, что на нее сегодня нашло. Во всяком случае, это следовало прекратить. Он отдал ей газету.
– Займемся ответами на письма, – сказал он резко.
Когда Пейдж закончил диктовать, она ушла в соседнюю комнату и села за машинку, а он прошел по коридору в старинный зал с колоннами, где каждое утро в десять проходило редакционное совещание, на котором отбирался материал для следующего номера и планировалось его размещение. Малкольм Мейтленд, помощник Пейджа, был уже там и разговаривал с Хартли Слейдом, заведующим отделом искусства, а следом за Генри вошли редактор спортивного отдела Пул и заведующий отделом рекламы Хорас Балмер. Все уселись за длинным полированным столом, и первым побуждением Генри было рассказать о звонках Сомервилла, но, почувствовав, что это будет проявлением слабости, он передумал. Они занялись распределением материала, пункт за пунктом обсуждая список Мейтленда и решая, что дать в номер и что выбросить.