И я вернулся в город Пинск, нагруженный гостинцами для друзей, сахаром, шоколадом и добрыми надеждами. Но в Пинске кончились иллюзии, и вернулась прежняя бессмыслица. В пинском отделе виз и регистрации иностранцев вообще ничего не слыхали о львовской Комиссии. Там меня просто высмеяли, и мой заведующий отделом высказал предположение, что в Комиссии передо мной "ломали комедию". Эти два слова "ломали комедию" я хорошо помню. Не важно, ломали ли комедию в самом деле. Важно, что советский чиновник мог легко себе представить, что со мной не разговаривали серьезно и смеялись за моей спиной, что это вполне согласовывалось с его служебным опытом.
Весь май я прождал визы из Палестины. Если бы я получил ее вовремя, я бы съездил во Львов, и, может быть, мне удалось бы уехать оттуда до "ликвидации беженцев" в июне. Но английская администрация в Палестине не торопилась. Английский консул в Москве получил указание не выдавать и не обновлять палестинских виз. Люди, управлявшие Палестиной, делали все, чтобы в этот последний грозный час закрыть вход туда тем, для кого она была единственной надеждой на спасение. В сущности, они оказались пособниками палачей еврейского народа. Продление визы мне все же послали. Не выдать мне его было нельзя, ведь я являлся постоянным жителем Палестины и обладателем сертификата от февраля 37 года. Но мне прислали это продление только в сентябре, спустя 4 месяца, когда уже было поздно и я не мог воспользоваться им.
В мае мы прекратили работу по разборке библиотеки в пинском ОБЛОНО. Двое из моих сотрудников бежали в Варшаву, другие с советскими паспортами выехали из Пинска. Но прекратить работу заставило нас другое обстоятельство: неполучение в срок "зарплаты".
Расчеты с ОБЛОНО не были легким делом. Отработав месяц, мы начинали "хождение по мукам" в Отдел и с опозданием в месяц получали там не деньги, а чек на Госбанк. После этого начиналось хождение в Госбанк, где на чеки ОБЛОНО не обращали внимания. В первую очередь давали деньги на лесозаготовки и промышленность. Просвещение могло подождать. Мы занимали очередь перед дверью Госбанка с 2-х часов ночи. Каждую ночь дежурил другой член бригады. Тут нам очень пригодился Джек Лондон, которого мы нашли в нашей библиотеке. Перед дверью Госбанка я прочел с десяток повестей этого симпатичного американца. Каждое утро, добравшись часам к 10 до начальника, я предъявлял свой чек и получал его обратно со словами: "Сегодня не платим". - "А когда же?" - "А когда деньги будут". Недели через две я нашел протекцию и в пять минут вне очереди заинкассировал чек с помощью милой барышни, вхожей в кабинет начальника. Наконец к 1 мая, когда ОБЛОНО было в особо затруднительном положении - до того, что даже чека мы не могли получить, - я предложил прервать работу до получения денег. В паузе я съездил во Львов, а по возвращении нашел другую работу.