— Отлично, Али говорил, что ты правильный пацан. Тогда как договаривались, он скажет тебе, когда и что, но… — он приблизился ко мне так близко, что наши носы едва не касались, и его приветливая улыбка сменилась холодным и безжалостным лицом конченого подонка. — Выкинешь какую-нибудь хуйню или подведёшь нас, и я тебя на сало нарежу, ты понял?
Его голос был низким, угрожающим, с лёгкой хрипотцой. Хорошо поставленный для таких угроз. Однако сомневаюсь, что он блефует. Наверняка хоть раз, да приходилось калечить людей. А может и убивать, как знать.
— Да, — лишь спокойно ответил я. — Тогда до связи.
— Тогда давай, удачи, — тут же вернулся в своё прежнее состояние он, одарив меня своей бандитской ухмылкой.
Не проронив ни слова, вышел из квартиры в подъезд.
И только на улице смог вздохнуть полной грудью, чувствуя, как колотится сердце. Я мельком оглянулся, но никто не смотрел на меня. Хотя всё моё внутреннее я буквально кричало: они знают, кто ты, они следят за тобой, уже следят, они всё знают. Проклятое чувство преследования не покидало меня до самой остановки, и только уже в автобусе я смог кое-как взять себя в руки.
Когда я входил в дом, всё ждал, что кто-нибудь спросит меня, что случилось, или отец скажет, что всё уже знает и какой я дебил. Но никто мне не сказал ни слова. Никто даже не догадался, что меня так сильно грызёт — каким-то чудом моя невозмутимость на лице не треснула, даже когда сердце дрожало в страхе в груди.
***
— Чо думаешь по поводу него? — спросил через несколько минут после его ухода Малу. По-настоящему молодого человека девятнадцати лет звали Матвей Луменко. Отсюда пошло и его прозвище по первым двум буквам имени и фамилии.
— Да нормальный он, я отвечаю, — отмахнулся Алекс. — Он правильный парень, не стукач, не чмошник.
— Он какой-то тугой, — поморщилась Сирень. Её имя было Инна. Инна Сюньюрье. — Вообще ноль эмоций. Ни в голосе, ни в лице. Он какой-то заторможенный. Он раздражает меня.
— Да нормальный он. Сколько знаю его, всегда такой, — усмехнулся Алекс. — Ему ставят два, ему похуй. У него денег нет на проезд, ему похуй. Эмоции есть, просто воспринимает он всё очень спокойно.
— Тормоз, короче.
— Сама ты тормоз.
— Ты что, самый умный тут? — начала кипятиться Сирень.
Малу задумчиво посмотрел на выход. Ни единой эмоции на лице в плане какого-то волнения или чего-то ещё, даже когда он на него слегка наезжал, словно ничего вокруг особенного и не происходило. Тут или уверенность в своих силах, или реальная заторможенность. Странный парень. Но и Алекс ручается за него.