— Да. Во много раз.
— И ты оставишь все её намёки? — прищурился он. — Реально?
— Какие намёки? — на этот раз я поднял взгляд к нему сам, заинтересовавшись словами. Намёки? От девушки? Мне? Даже интересно стало.
— Ну да! Она же тебе подмигивала, — он загнул указательный палец. — Принесла резинку с другого края класса, — загнул средний. — Постоянно помогает тебе и становится в паре с тобой, — загнул безымянный и мизинец.
— И всё? — скептически посмотрел я на его руку. Честно говоря, ожидал большего, от чего мой скепсис сквозил буквально из каждой буквы, причём неприкрыто.
— А этого мало?
— Мало для такого, как я.
— И чем же ты отличаешься от нас, о великий, что тебе требуется куда больше признаков? — поинтересовался он с усмешкой.
— Тем, что я… толстый? — развёл я руки в стороны, показывая очевидный факт.
Однако я немного льщу себе. Правильнее будет сказать, что я не просто толстый.
Я жирный.
Я очень жирный.
В свои только что стукнувшие шестнадцать лет я с ростом в сто семьдесят шесть весил целый центнер, или, переводя в килограммы, целую сотню, что не было хорошо. Небольшой расчёт моего индекса массы тела говорил о том, что у меня и вправду не всё лады с весом — первая стадия ожирения. Вот такой я жирный.
И всё же это мне никогда не мешало, так как я не чувствовал себя ни ущербным, ни закомплексованным, ни, тем более, затравленным. И класс ко мне относился хорошо, никто не приставал, никто не доставал и не унижал. Были, конечно, иногда инциденты, так как дураки везде найдутся, однако ничего действительно серьёзного. Можно сказать, идеальная школьная пора, где все школьники действительно нормальные, а не свора волков, за некоторым исключением.
Моя лёгкая отчуждённость, которую другие люди могли воспринять как задавленность, объяснялась моей незаинтересованностью к окружению. Шумным компаниям я предпочитал тишину и книги. Спорту небольшие прогулки или посиделки в теньке на лавке с мороженым. Всяким мероприятиям библиотеки. Просто… как бы выразиться правильно… они были мне не очень интересны.
Это не значило, что я какой-нибудь затворник. Если мне что-то было интересно, то я сразу принимал в этом участие, просто случалось такое нечасто. Поэтому знали меня все как очень тихого, замкнутого человека, который любит читать, в чём я не спешил их переубеждать.
Единственным человеком, который мог меня растолкать, был Алекс. Нормального телосложения семнадцатилетний парень с короткими волосами, которого я знал едва ли не с начальной школы.
Вечно весёлый, вечно улыбчивый, даже когда ему влетало от преподавателей. Я вообще не видел, чтоб он когда-либо унывал, как и не видел, что с его губ сползала радостная улыбка. Словно заряд бодрости и настроения он черпал из воздуха.