Она плакала ещё некоторое время, прежде чем успокоилась, утёрла слёзы и сказала:
— Ладно, я скажу это родителям… — она взяла деньги со стола, пересчитала их и вздохнула. Отложила в сторону и посмотрела мне в глаза серьёзным взглядом. — Но и ты должен пообещать мне кое-что.
— Да, — кивнул я.
— Как только всё закончится, ты бросишь то, чем занимаешься. Что бы это ни было. Не убеждай меня, что это не опасно и что тебе ничего не будет, потому что я в это не верю. Просто бросишь всё.
— Да, конечно, обещаю, — кивнул я невозмутимо.
Натали смотрела мне в глаза, наверное, пытаясь понять, обманываю я или нет, слишком уж я быстро согласился. Но она, видимо, не понимала или не до конца верила, что мне самому это не в радость. Я не получаю удовольствия от общения с агрессивными убийцами, которые в приступе ярости могут убить, которые разговаривают как какие-то животные и постоянно пытаются тебя под себя подмять.
Но естественно, я не смогу донести до неё это, потому просто промолчу.
— Ладно, малыш, что кушать будешь? — она слабо улыбнулась мне, показывая, что всё в порядке и можно пока забыть этот разговор, и встала со стула. — У нас тут вроде остался для тебя ужин, сейчас посмотрю. Или приготовлю…
Меня называют малышом ещё с самого детства. Видимо с тех пор, как я родился. Сначала были тщетные попытки заставить их перестать так делать, но потом я просто оставил это. Ну нравится им называть меня так, пусть так и будет. Не оскорбляют же они меня, верно? А ругаться и препираться из-за такой глупости просто нелепо.
Пока она возилась на кухне, я помыл руки и быстро переоделся. Завтра ещё вставать ни свет, ни заря, что просто не могло радовать. Но по крайней мере:
— А родители? Раньше они так допоздна не задерживались.
— Я не знаю. Сказали не ждать их сегодня, — ответила она, суетясь у плиты. — Каждый из них берёт всё больше и больше на себя, от чего я волнуюсь за обоих. Вечно такое они выдерживать не смогут.
— Боишься, что однажды перегорят, — перефразировал я.
— Верно, — вздохнула она и поставила передо мной яичницу. — Приятного аппетита.
— Спасибо, — пробормотал я.
— И всё же, что ты делал? — села Натали напротив меня. — Я твоя сестра, я могу знать. Обещаю, что не расскажу никому, даже родителям.
— Нет.
— Но…
— Всё равно не скажу, Натали, можешь не надеяться.
— Но ты же никого… — начала она неуверенно.
— Естественно нет, — на этот раз я мягко улыбнулся ей. — За кого ты меня принимаешь?
Вот именно, за кого она меня принимает? Если бы я даже и убил кого-нибудь, она бы узнала это самой последней. А может и вообще бы не узнала, про такие дела не говорят, особенно дома, особенно за столом.