– Я ж говорю, пустые людишки были! – неожиданно подал голос тихонько стоявший рядом Гилд. – Прогулялись до последнего медяка, вот и решились на грабеж. Небось и снаряжение нормальное все спустили. Осталось-то только оружие, да и то лишь потому, что здесь мало кто такое купить сподобится!
– Похоже на то, Гилд. Похоже на то, – согласно кивнул Дим и, чуть подумав, щелкнул пальцами. – Вот что, сообщи бойцам, чтоб как пойдут вечером по кабакам, держали ухо востро. Может, удастся вызнать что-то про этих ребят. Ну кто-то видел, что-то слышал… сам понимаешь. Только аккуратно, без допросов и кулаков. Что услышат, потом расскажут. Там и решим, как дальше поступим. Приказ ясен?
– Как есть, мессир! – Встав по стойке смирно, мажордом грохнул себя кулачищем в грудь. – Сделаем в лучшем виде.
– Вот и замечательно, – ответил барон, кивком указав Гилду на дверь.
Тот поклонился и вышел, а мы… мы остались в комнате. Пришла пора поговорить о том, что нельзя было рассказать в переполненном зале корчмы.
За беседой и воспоминаниями о событиях прошедшего года мы и не заметили, как зашло солнце. Опомнились только тогда, когда в дверь вновь забарабанил мажордом Дима, возвещающий о скором ужине, чему я несказанно обрадовался. У меня уже, если честно, язык устал молоть без перерыва, и немудрено. С самого начала беседы, как барон начал расспрашивать о моей жизни в убежище «Пятикрестника», так я и не умолкал. Даже разговорить самого Дима о его жизни в мое отсутствие не удалось. Банально не успел.
– Продолжим за ужином? – поднимаясь с кресла, предложил мой бывший носитель.
– Только, чур, на этот раз моя очередь слушать, – улыбнулся я в ответ, и Дим неожиданно дернулся.
– Прошу, только при слугах так не улыбайся, ладно? – попросил он.
– Извини. Расслабился. – Я развел руками. – А что, так заметно?
– Да не особо, – пожал плечами барон и, чуть помолчав, договорил: – Знаешь, если не присматриваться, то вряд ли кто-то обратит внимание на твои зубы. Но все же будь аккуратнее. На всякий случай.
– Буду-буду, – отмахнулся я. – Идем уже есть. Я голоден, как жвалень после гона!
За ужином Дим сдержал слово и поведал в подробностях о всех перепетиях своей жизни в отсутствие привычного советчика-соседа. И надо сказать, что глупых поступков за ним не обнаружилось… или же Дим просто о них умолчал. Ну да, он и на моей памяти был не чужд некоторой доли самомнения, пусть оно и никогда не превращалось в высокомерие или надменность.
К десерту, приготовленному под тщательным присмотром супруги мажордома, мы приступили под рассказ барона о планах на возведение собственного владения на Гумповой реке.