Говорить, что харчевня находилась в умрунской деревне, разумеется, не стал. Кто его знает, как тут относятся к тем, кто перешагнул из жизни в царство мертвых.
– …а тут влетели огромные волки, на обычных волков смахивающие только немного, и кинулись на всех.
– Угу, – глубокомысленно подтвердил Могута.
– Кое-как отбились, спасибо бравому хозяину харчевни, – почти не соврал я. – Но стоило только выйти на порог, как накрыла мгла, и мы потерялись в пространстве. А чуть пришел в себя – оказался в серебряных покоях, в гостях у страшилища с женским телом.
– А я в лесу, – мрачно добавил Могута и поерзал на лавке. Допрос его явно раздражал, однако приходилось терпеть.
– Страшилища? – прищурился Несебр.
– У него самого, – кивнул я. – Речи оно вело сладкие, обольщало всячески, только вот с такой связаться… слепым надо быть. Ну и очень глупым, разумеется. А потом оно отвлеклось, я и сбежал. Так в лесу и оказался. А там уже с братцем и встретились.
Несебр нам верил. Но не полностью. Задумчивость, отражавшаяся на лице старика, была какой-то отрешенной.
– Страшилище, говоришь, – как-то странно протянул он. – А…
Дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился один из сыновей Несебра.
– Отец! Зирьяну никак не угомоним, помоги!
Несебр только закатил глаза и произнес несколько слов, которых разобрать не удалось, но все они подозрительно смахивали на ругательство.
– Вот принесло же вас! – в сердцах воскликнул он. Но тут спешно умолк, приняв суровый вид.
А он не такой уж занудный, каким пытается выглядеть. Но это хорошо. Сухари годятся только для того, чтобы размачивать их в травяном отваре.
– Я сейчас, – сказал Несебр и поднялся.
Потом выразительно посмотрел на нас обоих, словно давая понять, что руками тут лучше не трогать. А то мало ли… Я ответил самым невинным взглядом, какой только смог изобразить. Могута уже не пытался изображать из себя беззубого волчонка, а потому и смотрел угрюмо, но пока еще вполне миролюбиво.
Стоило двери закрыться за Несебром, меня тут же несильно ткнули в бок.
– Значит, братья? – невозмутимо поинтересовался он.
Только глаза вдруг странно пожелтели, наливаясь янтарем. Хотя почему странно? Может, у него просто в роду именно так. Не все же волколаки спокойно могут сохранять человеческий облик и при этом не поддаваться звериным изменениям.
– А мне надо было сказать, что я твоя дочка? – невинно уточнил.
Могута вздохнул, потом поморщился. Видимо, от усталости и неопределенности ляпнул. Ничего, бывает. После общения с Лишкой я и не такое переживу.
– Как думаешь, нам поверили? – тихо спросил он, оглядывая помещение.