— Мне пора, малышка. Не забывай меня! — попросила с горечью. — Если что-то вдруг понадобится, я всегда постараюсь тебе помочь. Смогу или нет, не знаю, но постараюсь обязательно. Верю, что у тебя все будет хорошо, и ты обязательно станешь нашей королевой. — Увидев неверяще-потрясенное лицо Амирель, добавила: — Если не у нас, то где-нибудь еще — обязательно!
Еще раз до боли сжав ее в объятиях, она всхлипнула, опустила руки и быстро убежала, стесняясь своих слез.
Возле калитки ее уже поджидал граф Холлт в строгом темно-сером суконном кафтане без галунов, похожий в нем на зажиточного купца.
— Доброе утро, Мелисси. Я вижу, вы уже привезли вещи Амирель? Быстро вы управились. Я думал помочь, но вы меня опередили.
— Да, мой граф, вещи я привезла… — Мелисси неблагородно шмыгнула носом. — Простите, что-то я разнюнилась.
— Я вас понимаю. Расставаться с дорогими сердцу людьми всегда больно. Но вы будете знать, что с вашей подругой все хорошо и когда-нибудь сможете увидеть ее снова. — Лицо графа дышало скорбью, и Мелисси догадалась, что он подумал о старшем Холлте. Она не ошиблась, потому что он предложил: — Давайте немного поговорим о моем брате. Как вы с ним познакомились?
Мелисси жестом пригласила его присесть на широкую скамейку, спрятавшуюся под сенью раскидистого вяза. Они сели рядом, сохраняя между собой вполне пристойное расстояние. Хозяйка гостиницы принялась нервно теребить подол накидки, граф терпеливо ждал, когда она успокоится и начнет рассказ.
— Простите меня, это неприятные воспоминания, — она не могла поднять на него глаз. — После гибели единственной дочери…
— У вас погибла дочь? — сочувствующе переспросил граф. — Мне очень жаль. Меня чаша сия миновала и, надеюсь, минует. Но я представляю, что это такое — терять собственное драгоценное чадо.
Мелисси благодарно кивнула и повторила:
— После гибели дочки я просто сошла с ума. Я вытворяла такие вещи, о которых мне не только говорить, вспоминать стыдно. И еще я связалась с разбойниками. С теми, для которых душегубство — обычное дело, приносящее доход, вроде законной торговли. И убивали они не для того, чтобы выжить самим, нет, они все уже достаточно награбили, чтоб жить безбедно, а для удовольствия. Им нравилась чужая боль, страдания, они любили мучить свои жертвы. Я сама не помню, как очутилась среди них.
Граф вспомнил разбойничью шайку, орудовавшую на его землях с десяток лет назад. Свидетелей после ее нападений не оставалось, только растерзанные трупы. Уничтожены душегубы были его сенешалем после долгого выслеживания и сопротивлялись отчаянно, смертникам терять было нечего.