В это время ночью с фонариком с вершины спускалась группа паломников, торопясь на паром, и он, рыдая, убежал с ними, так и не дойдя до вершины оставшихся метров.
А мы остались ночевать. Обычно паломники так и поступают: здесь ночуют, а утром, отдохнув, делают последним рывок к вершине, до которой остаётся метров семьсот. Скит представляет собой небольшое здание, внутри зал с камином, который можно растопить, чтобы подсушиться и переночевать в тепле, а часть здания — маленький храм — параклис.
В скиту шёл ремонт, рабочие-албанцы бетонировали пол, местами вместо бетона рассыпан гравий. Мы обрадовались пристанищу, принесли корягу, положили в камин, но он был не отремонтирован, начал дымить. В помещении лежали одеяла и спальники, довольно старые, рваные, грязные, но ими можно было укрыться, подстелить под себя: вокруг довольно влажно и холодно, градусов десять, а мы все — уставшие, мокрые от пота и дождя. Кому достался спальник, кому одеяло, кто-то попытался уснуть, сидя возле дымящегося камина.
Всю ночь я мёрз, дрожал от холода и сырости, уснуть почти не мог, молился.
К утру забылся и на пару часов уснул. Когда проснулся — всё тело ныло, ноги гудели, но эта усталость была приятной. За все грехи наши прости нас, Матерь Божия!
Вышли на улицу и продолжили восхождение. Кругом туман, холодно. Отошли от Панагии метров сто, но её уже стало не видно. Извилистая тропинка, скользкие камни, растительности нет — северная природа, похожая на тундру. Поднимались больше часа, хоть и недалеко, но приходилось идти медленно: камни под ногами скользкие, легко упасть и покалечиться, покатившись вниз.
Поднялись на вершину в семь утра. С одной стороны — пропасть, были случаи, когда здесь гибли неосторожные паломники, поднимавшиеся без благословения или без благоговения. На вершине стоит крест, русские паломники его позолотили золотой краской. В лужах ледок, мы прорубили этот лёд и умылись чистой дождевой водой.
Маленький храм Преображения без куполов. Зашли в храм. Очень холодно. Достали всё необходимое и начали совершать литургию. Втроём совершили проскомидию, вынули частицы за своих чад, прося Господа помиловать их и нас. Кунгурские паломники пели вместо клироса, нестройно, но дружно — от души. Причастились.
И ощутили такую духовную радость, которую невозможно передать словами... Мы были буквально пьяные от радости! И я вспоминал, какую радость духовную ощущали апостолы в день Пятидесятницы, так что неверующие поражались этой радости и, не понимая её, думали: «Они напились сладкого вина»! И мы, немощные, маленькие и слабые в сравнении с апостолами, тем не менее ощущали радость Духа Святаго так же сильно, и мне хотелось так же воскликнуть: «Возрадовалось сердце моё и возвеселился язык мой; даже и плоть моя упокоится в уповании...»