— А после ее смерти что произойдет?
— Доход перейдет к ее детям.
Внезапно перед мысленным взором Китти возникла Колетт и ее будущие дети-полукровки. Она представила Колетт в светлом летнем платье, бегущую босиком по полю близ английской деревеньки в компании смеющихся ребятишек с пшеничными волосами. Китти тихо закипала, пока цифры щелкали в голове. Даже если доходность трастового фонда составляла ничтожный один процент от пяти миллиардов, это означало, что Колетт — которую, как Китти всегда предполагала, поддерживала на плаву ее несчастная мать с жалкими двумя миллиардами — получит по меньшей мере пятьдесят миллионов долларов чистого годового дохода! И ее неестественно фотогеничные дети, которые даже не будут знать своего китайского деда, также останутся в выигрыше.
— А нам что останется? — спросила Китти суровым тоном.
— В смысле?
— Ну, ты отложил такую кучу денег для своей дорогой дочурки, которая, между прочим, с тобой не собирается общаться, и ее детей-полукровок, которые еще даже не появились на свет, а что ты делаешь для своей законной жены и остальных твоих детей?!
— Не понимаю вопроса. Что я делаю для тебя? Да я из кожи вон лезу для тебя, а ты как сыр в масле катаешься и получаешь все, что душеньке угодно. Уж не ты ли только что потратила десять миллионов в Париже?
— Только девять с половиной. Я привилегированный клиент «Шанель», и мне дали специальную скидку, — буркнула Китти, но потом потребовала ответа: — А если что-то случится с тобой? Или со мной?!!!
— Ничего со мной не случится. И не волнуйся, о тебе позаботятся.
— Что значит «позаботятся»?!
— На твое имя открыт трастовый фонд на два миллиарда долларов.
То есть ты оцениваешь меня дешевле своей доченьки, подумала Китти, чувствуя, как внутри закипает гнев.
— А сколько получит Гарвард?
— Гарвард — мой сын. Он получит все остальное, и позволь мне напомнить, что это куда больше, чем пять миллиардов долларов.
— А Жизель?
— Не понимаю, почему я должен оставлять что-то Жизель. Рано или поздно она унаследует все миллиарды семейства Тай.
Китти поднялась с шезлонга и зашагала к дверям:
— Очень интересно было узнать! Теперь понятно, как ты расставил приоритеты.
— Что это значит?
— На самом деле ты совсем не думаешь обо мне… и о наших детях… — Голос Китти дрожал от переполнявших ее эмоций.
— Разумеется, думаю!
— Нет! Вообще не думаешь!
— Малышка, не глупи… о-о-о-о-ох… не так сильно! — прикрикнул Джек на массажистку, которая вскарабкалась на массажный стол и теперь разминала ему зад босыми ногами, надавливая всем своим весом.
— Сэр, вы проводите слишком много времени сидя… вот почему ягодицы так болят. Я едва их касаюсь, — ласково проворковала массажистка.