— Помолчи, лах! — Элинор помахала рукой перед лицом Ника. — Викрам, сколько денег ты заработал на моих акциях за эти годы? «Сино лэнд», «Кеппел корп», «Сильверлейк». Богом клянусь, я больше никогда не дам тебе ни единого совета! Благодаря мне ты разбогател — и вот чем ты нам отплатил? Мангкали коу сай!90
Викрам вздохнул, пытаясь найти выход из затруднительного положения:
— Давайте я позвоню в дом, и вы переговорите с мисс Викторией напрямую?
Филип потерял терпение:
— Нет, Викрам, с меня хватит. Это и мой дом тоже. И я не подчиняюсь приказам своей младшей сестры! Если моя мать не хочет видеть Ники, она скажет мне сама. Он не войдет к ней в комнату без приглашения. Но я не позволю, чтобы мой сын ждал у ворот, как какой-то нищий. Можешь звонить сколько влезет, но мы все вместе въедем на территорию поместья.
Филип сел на водительское сиденье и завел мотор. Викрам со скрещенными руками стоял перед серыми коваными воротами, пока седан медленно скользил навстречу. Передний бампер почти коснулся коленей капитана. Остальные охранники топтались рядом, не зная, что делать.
Пять, четыре, три, два, один. Викрам считал про себя. Как далеко это зайдет? Филип нормальный мужик, понятное дело, лучше бы не портить с ним отношения. Никакой реальной угрозы безопасности от них троих нет. Это просто семейная ссора, и теперь, когда Викрам исполнил свой долг и устроил настоящее представление, можно уйти с дороги. Он сделал шаг в сторону и приказал своим людям: «Откройте ворота!»
Филип сердито вдавил педаль газа до упора и промчался по гравийной дорожке на всех парах. За поворотом в сторону главного входа перед Янгами открылось прелюбопытное зрелище. На лужайке перед домом в тени разноцветных шелковых зонтиков стояло несколько рядов кованых стульев. Большинство членов семьи, остановившихся в Тайерсаль-парке, — Виктория Янг, Аакара и Чэны — сидели там, наблюдая за парным матчем по бадминтону, вместе с несколькими приглашенными гостями, среди которых были епископ Си, Розмари Цянь и тайский посол. Позади них высилась замысловатая барная стойка, а на ней — огромная хрустальная чаша, наполненная ледяным фруктовым пуншем.
Элинор с презрением покачала головой:
— Ну и стыдоба! Твоя мать на смертном одре, а вся честная компания устроила вечеринку в саду!
— А что ты им прикажешь делать? Стоять на коленях подле ее постели и читать молитвы день-деньской? — спросил Филип.
— Ну, тут же епископ. Он мог бы молиться в доме, а не обжираться мороженым.
— Да мама терпеть его не может. Он здесь только потому, что Виктория все еще влюблена в него. Она втрескалась в этого святошу, когда они вместе учились в Национальном университете.