– Тогда… – я откинулся назад.
– А вот так! – перебил он меня, злясь на всю ситуацию разом, – Так вот, Егор, так! Мине это нравится? Нет! И больше скажу – Де Вету и Бота это тоже не нравится, и тем более Сниману! А денег всё равно нету, и мотор твой – всё равно сопрут, а так вроде и польза!
– В таком разе… ха! – меня оскалило по росомашьи, – Таки да, но с условиями! Землю эту буду выбирать я сам, и если надо – не одним куском!
– В стратегических местах не буду, – понял я его взгляд, – имею понимание.
– А нет? – дядя Фима склонил чутка голову набок, похожий на экзаменатора.
– Подарю патент Кайзеру, – снова оскалился я, – и пусть тогда все претензии – к нему!
Бляйшман выпучил глаза, а потом ка-ак захохотал! Чисто гиена! Слёзы капали из его глаз, и от смеха он едва мог дышать.
– Шломо, – убеждённо сказал он, отхохотавшись, – никакой ты не Егор, и не убеждай! Кайзеру, а?! Там такое себе интересное намечается, шо даже и не представляешь, какой это козырь!
– Так… погодь, – он посерьёзнел и задумался, – а если… хм, а почему бы и не да? Шо мы теряем?
– Давай так, – он наклонился ко мне, – мы с тобой поговорили, и ты сильно обиделся, а я тибе уговариваю за буров, а не Кайзера! Пару… месяцев, ладно? Мне… нам это может интересно помочь, и пожалуй… Мише. Да, Мише…
– А земли помогу… хм, поможем подобрать. И с университетом!
– Прости, – в который уже раз повиноватился Мишка, страшно конфузящийся от невозможности поехать с нами в Москву, – я бы непременно, но сам знаешь…
Сняв шляпу и промокнув влажный лоб, он так и оставил её в руках, нервно теребя широкие поля.
– Вот же самоед, – покачал головой Санька, слегонца пхая брата кулаком в перепоясанную портупеями грудь, – хватит, а? Никто тебя не виноватит, и если тебя пока при штабе оставляют, то это оченно даже и здорово!
– На время переговоров, – педантично уточнил Мишка, которому, кажется, стало чуть-чуть полегче, – потом в резерв.
– И то! – пхаю ево в грудь уже я, – Мало, што ли? Заодно и дела общины порешать проще будет.
Снова вздохи и виноватый вид…
– Я не…
– Знаем, што не можешь, – перебиваю ево самоедство на взлёте, – и не вижу ничево страшново, што ты имеешь какие-то отдельные дела и тайны от нас. У нас их тоже – во! Правда, Санечка?
– Угум, – невнятно ответил тот, розовея смущённо, и очевидно – воображая што-то своё. Ажно отвернулся человек, ну как тут удержаться, а?!
– И эти, – выделил я голосом, – тоже! Но што естественно, то не безобразно!
Зафыркали втроём, и косясь на подымающихся по трапу пассажиров, отошли чуть поодаль, штоб не смущать людей всяко-разным. А прибарахлился народ… каждый второй, не считая каждого первого, таким оборванцем в Африку приехал, што просто ой! А сейчас, на каком-никаком, но жаловании, да на трофеях, вполне себе добротно выглядят. Иному купчику из небогатых не стыдно будет этак вот нарядиться.