Как человек, который находится в предвкушении праздника и поэтому может пережить еще несколько грустных дней, я успокоился при мысли о телевизоре и даже смог часик поупражняться в фокусах, а потом пошел и лег спать.
* * *
Чтобы провалиться в сон как подрубленный. Конвульсии и катание по полу так меня утомили, что хотелось спать, но уснуть было невозможно из-за скрипящего шума в ушах – такого, который бывает, когда выдыхаешь воздух и погружаешься под воду в бассейне.
Я сел на матрасе и обхватил колени руками. В голове появлялись и исчезали жесткие пульсирующие волны шума, и я попробовал отвлечься, мысленно повторяя свой фокус, движение за движением, при этом в мыслях у меня получалось достичь того совершенства, которое не давалось мне наяву.
Я почти закончил, дошел до финала, где вытаскивал гигантскую монету из маленького кошелечка – и тут зазвонил телефон. Я сидел, уставившись на него, позволил ему прозвонить, наверное, десять раз, прежде чем вскарабкался на кресло у письменного стола, поднял трубку и сказал:
– Алё.
– Ну ничего себе, как долго ты не подходил…
– Да, я… Сигге здесь нет.
– Ну. Я знаю.
– Знаешь?
– Я не знаю наверняка. Но если ты говоришь, так оно и есть.
Я попытался представить, как выглядит помещение, из которого звонит мой собеседник. Единственное, что я мог сказать с уверенностью: это было не общественное место. Не было слышно никаких посторонних голосов или звуков. Наконец я спросил:
– Зачем ты тогда звонишь?
Собеседник вздохнул.
– Ну, знаешь… Почему ты делаешь так, а не иначе? Разве ты всегда можешь ответить на этот вопрос? Что ты делаешь?
– Пытаюсь заснуть.
– Не очень-то получается, верно?
Наверное, я хватался за соломинку, но не мог не спросить:
– Ты не знаешь, что не в порядке с этим домом?
– С каким домом?
– С домом, в котором я живу.
– Ты живешь в доме?
Я покачал головой, обращаясь к самому себе, и сказал:
– Не бери в голову. Ты хотел что-то спросить?
– Ты должен поспать, да?
– Ну да.
Собеседник замолчал так надолго, что я подумал, будто он утратил интерес. Я сказал: «Спокойной ночи», – и почти повесил трубку, когда он сказал:
– Эй, подожди. Ты можешь… положить трубку рядом с собой?
– В смысле?
– Когда ляжешь спать. Я не буду болтать, ничего такого, обещаю.
– Ну, не знаю…
– Ну давай же, какая разница?
– А ты что будешь делать?
– Спать, понятное дело.
В какой-нибудь другой раз я, возможно, отреагировал бы на его предложение по-другому, но после дневной погони за человеческим единением и вечерним попаданием в тиски одиночества моя оборона ослабла.
– Ты храпишь? – спросил я.