Для меня же окончание ритуала означало прибавление работы. Людей в слуги принять надо, границу земель официально закрепить надо, а это очень много бумажной мороки, начать обустраивать свои земли тоже надо. А это еще больше бумажной мороки плюс деловые визиты. Про пришедшие в один день несколько сотен поздравлений можно и не говорить. Но я скажу. Их ведь нельзя просто выкинуть, необходимо разобрать и ответить. Большей частью ими займется секретариат, но ведь кому-то надо и живой ответ дать, а не канцелярскую отписку.
А тут еще и школа. Времени не было даже на сон, приходилось гнать старуху спать, а самому продолжать работать. Впрочем, я не упускал случая по утрам бросить на Атарашики укоризненный взгляд и поправить школьную форму.
— Не, ну я так коньки отброшу, — произнес я, откидывая конверт с поздравлением в сторону.
— Не отбросишь, — ответила Атарашики, читая одно из писем.
— Казуки, подтверди, — посмотрел я на него.
— Не отбросите, Синдзи-сан, — бросил он, как и Атарашики, не отрываясь от письма.
— Эрна…
— Осталось немного, Синдзи-сан. — Ну хоть она посмотрела на меня.
— Ну вот на хрена я вам здесь? — спросил я, беря следующее письмо.
— Дабы на своем примере показывать нам, насколько нытики жалкие, — ответила Атарашики, кидая письмо с конвертом в кучу таких же.
В отличие от нее, кстати, у Казуки и Эрны все конверты были сложены аккуратными стопками.
Тут из-за косяка двери показался Идзивару.
— О, усатый, айда к нам, — похлопал я по колену.
На что он оглядел нас всех и, развернувшись, ушел обратно. Я даже говорить ничего не стал. Не хотелось. Просто тяжко вздохнул. Никто меня не понимает, никто не любит. Бранд и тот полчаса как свалил.
* * *
На загородную базу я прибыл лишь с одной целью — прием в слуги рода. Но первым делом я должен заняться, как ни странно, не вернувшимися из Малайзии бойцами. Всего за время войны погибло не так уж и много моих людей… если учитывать общие потери альянса. «Всего» триста шестьдесят семь человек из тысячи четырехсот пяти. Из них «всего» двести семьдесят человек были семейными. Двести семьдесят опор, что потеряли тысяча семнадцать женщин и детей. Десять сотен человек, про которых большинство других аристократов просто забыли бы. И думается мне, они об этом догадываются. Так что я даже представлять себе не хочу, что чувствовали родственники погибших, когда узнали о смерти своих сыновей, мужей и отцов. И кем бы я был, если бы действительно забыл о них? Кояма, которые кинули внуков Фантика? Я обещал, что позабочусь о семьях, и я позабочусь.