В подвале нашей квартиры она открыла швейную фирму USA Dresses and More for You, и слухи о ее мастерстве стали стремительно распространяться. Русские иммигранты первого и второго поколения заказывали у нее предметы одежды с искусной вышивкой для свадеб, похорон и торжеств. Мама говорила, что может пришить больше блесток и бусинок бисера на квадратный сантиметр ткани, чем любая другая швея на американском континенте. Довольно скоро она стала известна как вторая лучшая русская швея в округе. Самой известной швеей считалась Бианка, с которой мама и конкурировала. «Она халтурит, – говорила мама о Бианке всем, кто был готов ее слушать. – Она шьет неряшливо. Подшивает подол так, что шов расходится, как только подует ветер. Она слишком долго прожила в Америке».
Мама содержала меня и даже доплатила за мое образование, когда я получила стипендию в университет Тринити, которая лишь частично покрывала расходы на обучение. Но когда хозяин квартиры начал говорить о том, что собирается поднять квартплату, я поняла, что должна найти работу. И вот я сидела в приемной и рассматривала двух своих соперниц, думая о том, что привело меня сюда и как мне нужна эта работа.
Я уже собиралась спросить секретаршу о том, где находится туалет, чтобы поправить вставленную под пояс юбки салфетку, как из двери кабинета вышел мужчина и хлопнул руками, словно пытался убить комара.
Я узнала его – это был тот самый человек с газетой под мышкой, который ломился в дверь туалета в дайнере, и похолодела от ужаса.
– И это все? – спросил мужчина.
Соискательницы переглянулись, не понимая, к кому он обращается.
Секретарша подняла взгляд на мужчину.
– Да, это все, – ответила она.
Мне захотелось спрятаться за стоявшей в углу вешалкой.
Мы проследовали за мужчиной по коридору и вошли в комнату, в которой стояло несколько рядов столов. На каждом столе была печатная машинка и стопка бумаги. Я села на второй ряд, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Казалось, что никто из соискательниц не горел желанием привлекать к себе внимание, поэтому мои соперницы сели так, что я, сидевшая на втором ряду, все равно оказалась ближе всех к этому мужчине.
Судя по его носу, можно было предположить, что раньше он играл в хоккей или занимался боксом. Мужчина окинул меня взглядом с головы до ног, но, слава богу, не подал признаков того, что узнал меня. Он снял пиджак и закатал рукава светло-синей рубашки.
– Меня зовут Уолтер Андерсон, – сообщил он и повторил свою фамилию, – Андерсон.
Я уже начала думать, что он повернется и напишет мелом свою фамилию на черной доске, но вместо этого мужчина открыл свой портфель и достал из него секундомер.