Уважаемый Анатолий Сергеевич Семенов,
Это не то письмо, которое вам хотелось бы прочитать. Это письмо не о книге. В письме вы не найдете признаний о преступлениях, в которых вы хотели меня обвинить. Но в этом письме я не прошу о снисхождении и не убеждаю в своей невиновности. Я невиновна в том, в чем вы хотели меня обвинить, но все же определенная доля вины лежит на моей совести. Я жила с женатым мужчиной. Я не была хорошей дочерью и хорошей матерью. Моей матери пришлось доделывать то, что не смогла довести до конца я сама. Все это уже позади, но тем не менее я ощущаю потребность в том, чтобы изложить все это на бумаге.
Вы можете поверить каждому слову, написанному огрызком карандаша, за который я отдала две порции сахара, или вы можете посчитать, что все, что я написала, является чистой выдумкой.
Это не имеет никакого значения. Несмотря на то, что ваши имя и фамилия стоят в обращении в начале этого письма, я пишу не для вас. Я никогда не отправлю это письмо. Я буду сжигать эти страницы по мере их написания. Ваши имя и фамилия – это ничего не значащая формальность.
Вы утверждали, что во время наших ночных бесед я поведала вам не все, оставив «дыры» в своей истории. По своей работе следователя вы наверняка знаете, что человеческая память может быть весьма ненадежной. Возможно, один человек не в состоянии правдиво изложить всю историю и во всей ее полноте. Тем не менее я попытаюсь это сделать.
У меня есть огрызок карандаша короче моего большого пальца. Мое запястье уже ноет и болит. Но я буду писать до тех пор, пока грифель не сотрется полностью.
С чего же мне начать свой рассказ? Может быть, с настоящего момента, с того, что происходит прямо сейчас? С того, как я провела день, свой восемьдесят шестой день из 1825, оставшихся до того, как закончится мой исправительный срок и я стану перевоспитанной и реабилитированной женщиной? Или все же начать с того, что я пережила до этого? Вы хотите узнать о том, как я попала сюда, в место, находящееся в 600 километрах от Москвы? Приходилось ли вам бывать в поездах, которые едут совершенно в никуда? Приходилось ли вам находиться в деревянных бараках без окон, в которых мы ждали, пока нас отправят дальше по этапу? Знаете ли вы, Анатолий, каково жить на задворках мира? Вдали от Москвы, от своей семьи, от тепла и доброты?
Вы знаете, что последнюю часть маршрута конвоиры заставили нас идти? Было так холодно, что когда шедшая рядом со мной женщина упала и конвоиры сняли с нее ботинок, то в нем остался отмороженный мизинец. Знаете ли вы, что в одном вагоне со мной ехала женщина с двумя тонкими косичками до пояса, которая утопила своих детей в ванне? Когда ее спросили, зачем она это сделала, эта женщина ответила, что ей приказал голос в ее голове, который и сейчас не замолкает.