Мы помним ряд окон в дальнем конце отдела СР, которые были расположены слишком высоко для того, чтобы из них было удобно смотреть, и единственное, что было видно из этих окон, так это серое здание госдепа на противоположной стороне улицы, выглядевшее точно так же, как и наше серое здание. Мы думали о том, кто работает в пуле машинисток госдепа. Были ли эти женщины похожи на нас? Как они жили? Выглядывали ли они из окон своего серого здания и думали о том, как живется нам?
В то время каждый рабочий день казался запоминающимся и непохожим на остальные. Вспоминая те времена сейчас, кажется, что все дни смешались воедино, и никто из нас уже не в состоянии сказать, в 51-м или 55-м году была та корпоративная рождественская вечеринка, на которой Уолтер Андерсон залил себе рубашку красным вином, отключился на стойке ресепшен, и кто-то приколол к его нагрудному карману пиджака записку со словами: «Не реанимировать». Мы уже не помним, за что уволили Холли Фэлкон – за то, что появились ее обнаженные фотографии, снятые заезжим разведчиком в переговорной на втором этаже, или, наоборот, после появления этих фотографий ее повысили, а уволили вскоре после этого по какой-то другой причине.
Но есть вещи, которые мы точно помним.
Любой посетитель штаб-квартиры, увидев, как одетая в аккуратный костюм из твида женщина входит за мужчиной в дверь кабинета или женщину на ресепшен в красных туфлях на высоких каблуках и красном свитере из шерсти ангоры, мог бы предположить, что эти дамы являются секретарями, машинистками или стенографистками. Формально эта догадка была бы совершенно правильной. Но в то же время она была бы не совсем правильной. Секретарь – это человек, которому доверяют секреты. Слово имеет латинские корни: secretus, secretum. Все мы записывали под диктовку, но некоторые из нас занимались не только этим. В конце рабочего дня, накрыв печатные машинки чехлом, мы ни слова не говорили о том, чем занимались на работе. В отличие от некоторых мужчин, мы были в состоянии хранить секреты.
Когда пришли мужчины в черном, моя дочь предложила им чай. Они согласились, словно мы пригласили их в гости. Потом, когда они начали вываливать на пол содержимое из выдвижных ящиков, скидывать с полок книги, переворачивать матрасы, просматривать содержимое гардероба, Ира сняла с плиты чайник и убрала в сервант чашки и блюдца.
Потом, когда один из них вышел из комнаты с ящиком документов и приказал остальным забирать все, что имеет отношение к делу, мой младший, Митя, вышел на балкон, на котором держал ежа. Он спрятал его под свитер, словно незваные гости могли забрать его маленького питомца. Один из мужчин, тот, который чуть позже лапал мою попу, подсаживая в «воронок», положил ладонь на Митину голову и сказал ему, что он – хороший мальчик. Мой послушный Митя оттолкнул его руку и ушел в спальню, которую делил со своей сестрой.