Саша оглянулась по сторонам, но, на ее взгляд, это место ничем не отличалось от остального леса. Разве что было более заросшим и дремучим. Будто до Москвы не сотня километров, а несколько тысяч. Если здесь и было кладбище, то от него уже ничего не осталось.
– Не осталось видимых следов, но невидимые все еще здесь, – поправил ее Войтех, когда она сказала об этом вслух. – Более того, люди все еще погребены в этом месте, захоронения забросили, но не переносили.
Он прошел чуть вперед, отдаляясь от друзей, остановился. Осмотрелся по сторонам, и Саше показалось, что он сейчас не с ними. Он один здесь, на этом кладбище, видит то, чего не видят они. Они в лесу, он – на кладбище.
Войтех медленно, будто нехотя, стащил с правой руки перчатку, но не спрятал ее в карман куртки, а зажал в левой руке, словно не хотел убирать далеко. Должно быть, здесь он не только видел, но и чувствовал гораздо больше, чем они. А значит, смог провести ее через границу не потому, что место действовало на него слабее. Он действительно научился справляться. Пожалуй, только сейчас, ощутив на себе влияние старого кладбища, Саша внезапно задумалась, как он живет в таком мире вот уже почти семь лет? Каково это: видеть и чувствовать то, что недоступно другим? Она всегда знала, что видения не прибавляют ему здоровья, но, как врач, думала только о теле. И только сейчас поняла, что никогда не спрашивала, насколько тяжело даются ему видения психологически.
Только что теперь уже об этом думать? Не спрашивала раньше, когда они были близки, не спросит и теперь, когда расстояние между ними измеряется миллиардами ментальных километров.
Войтех медленно прохаживался между деревьями, а потом наконец остановился, надел перчатку обратно.
– Что, сегодня ванговать не будешь? – поддел Ваня.
Войтех покачал головой, приближаясь к ним.
– Кладбище хоть и заброшено, но энергетика тут очень сильная, – сказал он. – Я только перчатку снял, а видения уже обступили, как голодные волки. Если коснусь чего-то, открою им дверь. Они придут все сразу. Я ничего не смогу рассмотреть.
– Зато сознание потеряешь, и бог знает что еще случится, – проворчала Саша, мгновенно вспоминая все случаи, когда от видений у него приключались судороги, останавливалось дыхание и подскакивало давление.
– И это тоже, – серьезно кивнул Войтех. – Так что не думаю, что мне стоит что-либо делать. В таком ворохе видений мне ничего не рассмотреть.
– И что теперь? – задался справедливым вопросом Ваня.
– Надо думать, как уберечь детей этой ночью. Поскольку пока ничего нового для расследования у нас нет.