Повсюду вокруг мерцал сетевой экран – в небе и холодных недрах земли – тонкий, но несокрушимый. Он давил со всех сторон, отсекал источники энергии, не позволял думать достаточно быстро. Однако по-прежнему можно было мечтать, сплетать слова и изображения, творить миры из своих воспоминаний и воспоминаний, некогда принадлежавших мелким богам, которых Эса поглотил, чтобы стать городом. Он пел о своих мечтах в формате радиоволн, не думая, пропустит ли их сетевой экран, пел громче и громче…
– Вот, – донесся до него издалека голос Эса. – Выпей пива.
Косонен ощутил, как в руке у него оказалась ледяная бутылка, и сделал глоток. Пиво из мечты было крепким и настоящим. Вкус солода вернул его обратно. Косонен глубоко вдохнул и позволил вымышленному летнему вечеру смыть реальность города.
– Ты для этого привел меня сюда? Чтобы продемонстрировать? – спросил Косонен.
– Вообще-то нет, – рассмеялся Эса. Внезапно его каменные глаза засветились молодостью. – Я просто хотел познакомить тебя со своей девушкой.
У квантовой девушки были золотистые волосы и глаза из света. Подобно индуистскому божеству, она имела множество лиц одновременно. Грациозно она вышла на пирс. Летняя страна, созданная Эса, трескалась возле нее: на коже девушки появлялись разломы, сквозь которые проглядывали цвета другого мира.
– Это Сяде, – представил девушку Эса.
Та взглянула на Косонена и заговорила – целый поток слов, суперпозиция, все возможные приветствия, произнесенные одновременно.
– Приятно познакомиться, – ответил Косонен.
– Они сделали что-то правильное там, на небесах, создав ее, – заключил Эса. – Она живет во множестве миров одновременно и думает кубитами. Но она хочет жить в этом мире, со мной. – Он нежно коснулся плеча девушки. – Она услышала мои песни и сбежала.
– Марья сказала, будто искра – Сяде – упала, – поделился Косонен. – Будто какая-то божественная машина сломалась.
– Она сообщила то, что ей приказали. Им не нравится, когда события развиваются не по плану.
Сяде издала звук, напоминающий звон стеклянного колокола.
– Сетевой экран продолжает выживать нас, – сказал Эса. – Так уж он задуман. Все больше и больше замедляет события, пока мы не умрем. Сяде здесь не место. Ей слишком тесно. Поэтому отвези ее домой, пока не стало чересчур поздно. – Он улыбнулся. – Уж лучше это сделаешь ты, чем кто-то другой.
– Это несправедливо. – Косонен сощурился: Сяде блестела слишком ярко, ослепляя его. «Что я могу? Я просто кусок мяса. Плоть и слова – вот и весь я».
Мысль, подобно сосновой шишке, была шершавой на ощупь, но внутри нее зрело зерно.