Он подбросил щепок под стоящие треугольником небольшие поленья – взметнулся огонь. Уж за три-то года он научился разжигать костры. В мягком свете пламени кожа Марьи казалась почти человеческой. Косонен сел на еловые ветки, где до этого лежал Отсо, и стал наблюдать за ней. На несколько мгновений воцарилась тишина.
– Как ты теперь? – поинтересовался он. – Все при делах?
Марья улыбнулась.
– Твоя жена подросла. Она уже большая девочка. Ты даже не представляешь насколько.
– То есть…. ты – это все-таки не она? С кем я говорю?
– Я – она и в то же время не она. Я часть целого, но вполне достоверная. Я – трансляция. Тебе этого не понять.
Косонен положил в кофейник немного снега, чтобы растопить.
– Ладно, я пещерный человек. Не спорю. Но я понимаю, ты явилась сюда за чем-то. Давай уж перейдем к делу, реrkelе, – выругался он.
Марья глубоко вдохнула.
– Мы кое-что потеряли. Важное. Новое. Мы зовем это искрой. Она упала в город.
– Я думал, вы, ребята, делаете копии всего.
– Квантовая информация. Искра – часть нового бита. Ее нельзя скопировать.
– Дерьмово.
Морщинка залегла между бровей Марьи. Косонен вспомнил их частые ссоры и сглотнул.
– Хочешь общаться в подобном тоне – что ж, пожалуйста, – бросила она. – Я думала, ты будешь рад меня увидеть. Мне вовсе не обязательно было приходить – могла послать какого-нибудь служку. Но я хотела с тобой увидеться. Большая Марья хотела. Если ты решил стать этаким трагическим героем, скитающимся по лесам, – на здоровье. Мог хотя бы выслушать. Ты мне обязан.
Косонен ничего не ответил.
– Ах да, – продолжила Марья. – Ты все еще винишь меня за то, что случилось с Эса.
Это была правда. Марья достала первую машину Санта-Клауса. Мальчик должен иметь самое лучшее, что мы только сможем позволить, заявила она. Мир меняется. Нельзя ему оказаться хуже других. Давай превратим его в маленького бога, как соседи – своего ребенка.
– Пожалуй, мне не стоит тебя винить. Ты же лишь… часть целого. Тебя там не было.
– Я была там, – тихо промолвила Марья. – Я все помню. Лучше, чем ты сейчас. А еще я быстрее забываю и прощаю. Чего ты никогда не умел. Ты просто… писал стихи. Остальные двинулись вперед и спасли мир.
– Отличная работа, – сказал Косонен. Он поворошил палкой костер, и в воздух взметнулся сноп искр и дым.
Марья поднялась.
– Что ж, тогда прощай, – сказала она. – Увидимся лет через сто.
Стало холоднее. В отблесках костра вокруг Марьи засветился ореол.
Косонен закрыл глаза и сильно сжал челюсти. Он досчитал до десяти. Открыл глаза. Марья все еще стояла там и беспомощно глядела на него. Косонен не мог сдержать улыбки. Последнее слово всегда оставалось за ней.