Отошла, чтобы с вниманием рассмотреть другие работы кистей искусных мастеров… Некоторые из портретов двигались, переглядывались, чего точно не было днем. Словно ночью в закрытом от народа пространстве велась иная жизнь, скрытая от суетливых адептов и посторонних глаз.
«Плюх!» – донеслось до меня. Посмотрела вниз… С плохо отжатой тряпки на практически новенькие атласные туфли капала вода. Подняла глаза на картину – ректор качал головой. Теперь стало понятно, отчего он так возмущался.
– Простите! – прошептала я одними губами, глядя на Глюка. Для успокоения нервного почившего ректора даже присела в подобии реверанса.
Мужчина кивнул в знак прощения и гордо задрал подбородок, снова приняв величественную позу.
Для этой живой галереи я сменила тряпку на сухую и уже без всякой воды принялась протирать пыль. Я, конечно, слышала про такое чудо, но встретилась впервые. Наверное, поэтому ощущала некую робость, когда касалась рамы, а жилец картины пристально наблюдал, провожая взглядом сухую ткань. Кто-то довольно кивал, а одна пожилая дама даже сморщила нос и демонстративно отвернулась. Вредная, сразу видно. Скрывая смех, я нарочно протерла раму еще раз, вызвав в женщине повторное возмущение. Захотелось прилепить жвачку, но ее с собой не было. То ли дело обычный неживой портрет какого-то профессора. Не возражает, не корчит рожи… Даже можно зевоту сцедить в кулак, не отворачиваясь…
– Попалась, – раздалось над ухом, и тут же сильные мужские руки сомкнулись на талии.
Кристен Дальберг. Это он стоял за спиной и сопел мне в шею. Его что, тоже обязали отрабатывать именно здесь?
– А?! – От неожиданности я резко дернулась и проткнула пальцем картину. Сустав обожгло. Похоже, что я задела какой-то гвоздь. Но очередное новое ощущение заставило на короткое время позабыть о боли.
Драконище меня целовал! Губы осторожно прикоснулись к шее, затем еще раз и еще. Я замерла… Кристен не видел, что я натворила, он был занят важным делом. Снова поцелуй, снова касание, вызывающее жар во всем теле, а в месте прикосновения будто ожог. Да что он творит-то? Дернулась, пытаясь вырваться, и неожиданно рука ушла вниз, продрав и без того испорченную картину.
Мурашки пробежались по коже, тело реагировало не так, как при моем первом поцелуе год назад в Тасване. Здесь и сейчас все было иначе. Уединение в коридоре огромного замка и мужчина, что вызывал сейчас во мне весьма противоречивые чувства, делали свое дело. Обстановка соответствовала многим захватывающим историям из книжных романов. Удовольствие накатывало, словно рядом со мной находился не отвратительный островитянин, а мужчина мечты.