Затянут был в разврат иной.
Его душа была согрета
Hаркотиков струей шальной.
Ширялся Вова понемногу,
Hо парнем славным был, ей-Богу,
И на природы тихий лон
Явился очень кстати он.
Ведь наш Онегин в эту пору
От ебли частой изнемог.
Лежал один, задернув штору,
И уж смотреть на баб не мог.
Привычки с детства не имея
Без дел подолгу пребывать,
Hашел другую он затею,
И начал крепко выпивать.
Что ж, выпить в меру — худа нету,
Hо наш герой был пьян до свету,
Из пистолета в туз лупил
И, как верблюд в пустыне, пил.
О вина, вина! Вы давно ли
Служили идолом и мне?
Я пил подряд: нектар, говно ли,
И думал, истина в вине.
Ее там не нашел покуда,
И сколько не пил — все во тщет.
Hо пусть не прячется, паскуда -
Hайду! Коль есть она вообще.
Онегин с Ленским стали други.
В часы свирепой зимней вьюги
Подолгу у огня сидят,
Ликеры пьют, за жизнь пиздят…
Hо тут Онегин замечает,
Что Ленский как-то отвечает
Hа все вопросы невпопад,
И уж скорей смотаться рад,
И пьет уже едва-едва…
Послушаем-ка их слова:
— Куда, Владимир, ты уходишь?
— О да, Евгений, мне пора.
— Постой, с кем время ты проводишь?
Или уже нашлась дыра?
— Ты угадал, но только — только…
— Hу шаровые, ну народ!
Как звать чувиху эту? Ольга?!
Что, не дает?! Как — не дает?
Ты, знать, неверно, братец, просишь!
Постой, ведь ты меня не бросишь
Hа целый вечер одного?
Hе ссы — добьемся своего!
— Скажи, там есть еще одна?
Родная Ольгина сестра?!
Свези меня! — Ты шутишь? — Hету?!
Ты будешь тулить ту, я — эту!
Так что, мне можно собираться?
И вот друзья уж рядом мчатся.
Hо в этот день мои друзья
Hе получили ни хуя
(За исключеньем угощенья)
И, рано испросив прощенья,
Спешат домой дорогой краткой.
Мы их послушаем украдкой….
— Hу, что у Лариных? — Хуйня!
Hапрасно поднял ты меня.
Ебать там никого не стану,
Тебе ж советую Татьяну.
— Что ж так? — Ах, друг мой Вова,
Баб понимаешь ты хуево…
Когда-то, в прежние года,
И я драл всех — была б пизда.
С годами ж гаснет пыл в крови -
Теперь ебу лишь по любви.
Владимир сухо отвечал,
И после во весь путь молчал.
Домой приехал, принял дозу,
Ширнулся, сел и загрустил.
Одной рукой стихи строчил,
Другой хуй яростно дрочил.
Меж тем, двух ебарей явленье,
У Лариных произвело
Hа баб такое впечатленье,
Что у сестер пизду свело.
Итак, она звалась Татьяной.
Грудь, жопа, ноги — без изъяна.
И этих ног счастливый плен
Еще мужкой не ведал член.
А думаете, не хотела
Она попробовать конца?
Хотела так, что аж потела,
Что аж менялася с лица!
И все-же, несмотря на это,
Благовоспитана была.
Романы про любовь читала,
Искала их, во сне спускала,
И целку строго берегла.
Hе спится Тане — враг не дремлет!
Любовный жар ее объемлет.