Наровили за хуй дернуть,
В рот ему старались пернуть.
Они под нос ему срали,
Ловко с припер дом скакали,
Испуская вонь и смрад,
Одним словом — сущий ад.
Жутко сделалося Прову,
И от шуму, гаму, реву,
Пациент, что было сил,
Вскрикнул и глаза открыл.
А над ним, с улыбкой злою,
Шванц склонялся, и рукою
Тер виски больному он,
Чтоб прервать тяжелый сон.
Поздравляю Вас, мой милый,-
Молвил доктор, — с новой силой
Встанет хуй на радость Вам
И в утеху милых дам.
Так он молвил, весь сияя,
К двери Прова провожая.
Сам он думал: "Жопоеб!
Чтоб ты мать свою уеб!"
Сидя у камина дома
За бутылкой доброй рома,
Пров мой весел, оживлен
И от хвора исцелен.
Вспоминая приключенье,
Ганю, Шванца, сновиденье,
Отгадать старался он
Что мог значить этот сон.
Патрикей уж в это время,
Притащив с двора дров бремя
Стал укладывать их в ряд,
Оттопыривши свой зад.
Вдруг у Прова моментальной,
Силой роковой, фатальной,
Верьте, господа, не лгу,
Хуй поднялся на слугу.
Овладела им тут похоть
Начал он стонать и охать.
В руки взяв елду свою,
Он промолвил холую:
— Ты послушай-ка мой верный,
Мой слуга нелицемерный,
Старикашка Патрикей,
Ты снимай штаны скорей!
За твою примерну службу,
За любовь ко мне и дружбу,
Я по-барски награжу,
Тебе в жопу хуй вложу.
Патрикей, слуга покорный,
Видя барский хуй задорный,
Ни пол-слова не сказал
Снял штаны и раком стал.
Год прошел. Мой Пров доволен.
Весел, счастлив и не болен.
Невставанью нет следа,
Лихо действует елда.
Он расстался с Патрикеем
И другого взял лакеем,
Мужика лет с двадцать пять,
Чтобы в зад его пихать
Пизд ему теперь не надо,
Жопа — вот его награда.
И поверьте, что по гроб
Пров Фомич не бросит жоп.