Я кивнула. Однако на душе отчего-то вновь стало нехорошо. Как-то грязно и холодно.
- И, значит, если окажется, что алиби у Шайдюка нет, то я просто как последний стукач пойду и заложу его милиции? В точности как хотелось его жене?
- Во-первых, что значит "как хотелось его жене"?! Мы не можем быть уверены в том, что письма нет! А во-вторых, что это ещё за слово "заложу"?
- Ну понимаешь, он ко мне так хорошо относился. Издевался, конечно, прикалывался, но это у него просто стиль такой. А, вообще, он, на самом деле, мужик нормальный, веселый... И тут я, как последняя свинья!
- А если он - убийца?!
- А если у него были причины?
- О! Докатились! Здорово! - Митрошкин упер обе руки в широко расставленные колени и близко придвинул ко мне свое лицо с крупными, напрочь лишенными утонченного изящества чертами. - Не ты ли не так давно говорила, что для убийства не может быть достаточно веских причин? Что ни одному человеку не дано право решать, кому жить, а кому умереть? Говорила или нет?
- Ну, говорила...
В принципе, не хочешь, можешь никому ничего не рассказывать: копи себе секреты, как фарфоровая хрюшка пятачки! И про бутылку молчи, и про Шайдюка... Накопишься до того, что тебя из-за этих секретов и грохнут. Ты, Женя, одного никак не можешь понять: к этой ситуации пословица "Попал в дерьмо - сиди и не чирикай!" не подходит!
- Да с чего ты взял, что я собираюсь сидеть, сложа ручки?
Он посмотрел на меня сначала просто странно, потом подозрительно, а потом в отчаянии схватился обеими руками за голову.
- Я понял! - Простонал Леха. - Я давно должен был понять. Какой же я дурак! И, главное, ещё сижу, как последний идиот, и предлагаю тебе убедиться в том, что у Шайдюка нет алиби! А ты, оказывается, уже давным-давно решила ввязаться в это дело? Ты просто не собираешься пока ничего говорить милиции, так? Ты опять начинаешь свое дурацкое независимое расследование?
- Почему "дурацкое"? - обиделась я. - И, во-первых, никакое не расследование. Просто хочу кое-что для себя прояснить. В конце концов, мне же тоже может быть обидно! Следователь чуть ли не подписку о невыезде берет, эта стервоза в шантаже обвиняет, а я должна улыбаться, как идиотка, и всем все прощать... Надо просто узнать, была ли у Анатолия Львовича возможность убить Галину Александровну и была ли причина.
- Мотив, - Митрошкин тяжко вздохнул.
- Чего "мотив"?
- Мотив убийства... Если уж ты лезешь в следователи, то, по крайней мере, выражайся грамотно.
- Да никуда я не лезу, - я встала с дивана, подошла к зеркалу и пластмассовой расческой начесала свою прямую челку на самый нос. - Просто ты же знаешь, что в нашей милиции творится? Нераскрытых дел в каждом городе - выше крыши, сажают кого попало, того, кто отвертеться не сумел. Маньяка вон вашего третий месяц поймать не могут. Так что спасение утопающих - дело рук самих утопающих.