- Никуда я не поеду, - я плотнее вжалась в спинку стула и решительно скрестила руки на груди. - Все точки, которые вам нравятся, вы можете расставить прямо здесь. Но учтите, что в случае чего я вызову милицию.
Она покачала головой, на секунду закрыла лицо ладонями, потом медленно-медленно её руки поскользили вниз. Сначала показались темно-русые брови, потом пустые, отрешенные глаза, потом нос и скулы со все тем же лихорадочным румянцем.
- Вы молоды и глупы, - горько сказала она с каким-то печальным интересом изучая мою физиономию. - Так глупы, что мне даже стыдно. А, кроме того, непомерно корыстны. Мне жаль, что в прошлый раз я разговаривала с вами на "ты". Вас невозможно унизить больше, чем вы уже унизили сами себя, а становиться с вами на один уровень?.. Но мне приятно, что вы боитесь меня. На самом деле, приятно.
И тут произошло странное. Вообще-то, вопреки тому, что говорят, я считаю себя человеком разумным и на подначивания типа "слабо" на поддаюсь. Тем более, не только осторожнее, но и полезнее для дела было сейчас сидеть на месте и ждать Митрошкина с Селиверстовым. Однако я подскочила и с ужасно глупым, босяцким видом, вопросила:
- С чего это вы взяли, что я вас боюсь? Вам надо меня бояться!.. Едемте, пожалуйста, куда угодно.
Уже потом, когда глаза Елизаветы Васильевны как-то странно и зло сверкнули, до меня дошло, что я сделала. Но давать "задний ход" было поздно.
- Но вы все-таки, надеюсь, уточните, куда мы с вами отправляемся? мои жалко дрожащие губы попытались искривиться в подобии ироничной усмешки.
- В профилакторий, естественно, - сухо ответила она. И мне с необыкновенной ясностью представилось мое бедное мертвое тело, засунутое в какую-нибудь коробку из-под оптовой партии лекарств.
За те несколько секунд, что мы шли от двери комнаты до вешалки в прихожей, мне успели вспомниться все одногруппники из училища, девчонки из труппы, мама, мой бывший возлюбленный Пашков и нынешний "непонятно кто" Митрошкин. Вспомнился мамин капустный пирог и мои резиновые игрушки на шифоньере, детские книжки, которые хранились в нашем доме впрок, "для внуков", и почти твердо обещанная мне роль Клеопатры в "Игре теней". А так же сырные рулетики Елены Тимофеевны, которые я так и не попробовала. Ах, какой восхитительный аромат тянулся из кухни! Как многообещающе сияло приготовленное под рулетики хрустальное блюдо, уже стоящее на столе!..
Когда я в очередной раз с грохотом стукнулась коленом о тумбочку, в прихожую, наконец, выглянула Лехина мама.
- Женечка, вы уходите?! - лицо её выражало безграничное изумление, изрядная часть которого относилась к тому, что уходить я собиралась в домашних клетчатых лосинах.